— Почему россияне вышли из Совместного центра по координации и контролю и как это вообще будет влиять на жизнь людей на Донбассе?
— Прежде всего, объясню, что такое вообще Совместный центр по координации и контролю.
Генеральными штабами РФ и Украины была создана совместная структура, в обязанности которой входит два направления — наблюдение за отводом тяжелого вооружения с обеих сторон и прекращения обстрелов и соблюдения режима прекращения огня.
На самом деле все выглядело следующим образом: во время очередного обстрела объекты инфраструктуры (линии электропитания, водо-, газоснабжения и т.п.) получали повреждения. Для их восстановления нужно договариваться о режиме тишины, чтобы ремонтники выехали и начали работать. Этим и занимался СЦКК.
После того, как россияне демонстративно вышли из СЦКК, мы фактически потеряли возможность договариваться о режиме прекращения огня.
Теперь остался только один механизм для этого — СММ ОБСЕ.
Но я не очень оптимистично на этот вариант смотрю. Это уже вопрос, скажем, политический.
Россияне вышли из СЦКК не случайно. Они к этому готовились еще с августа.
Представители СЦКК из России прислали официальное письмо украинской стороне о том, что в августе один военный ВСУ без знаков соответствия невежливо обошелся в отношении российского генерала. В письме говорилось, что он якобы не отдал ему честь и толкнул плечом.
Сейчас этот повод использован россиянами для того, чтобы выйти из СЦКК. Они мотивируют это невежливым поведением украинской стороны.
— А какая настоящая причина выхода россиян из СЦКК?
— На самом деле это все укладывается в многократные заявления Владимира Путина о том, должен быть прямой диалог Киева с Луганском и Донецком.
Это фактически означает легализацию псевдообразований на территории Луганской и Донецкой областей. Конечно, мы никогда на такое не соглашались и не намерены это делать.
Ситуация с СЦКК — это очередная попытка шантажа Украины. Россия прекрасно знает, что будут осуществлены обстрелы, из-за которых повредится инфраструктура. А с кем теперь договариваться о восстановлении? “Пускай хохлы теперь помучаются”, — вот такая у них логика примерно.
— Сейчас идет активная дискуссия по реинтеграции Донбасса. Какие вы видите основные проблемы в 2018-м?
— С моей точки зрения, самая тяжелая проблема — это разные философии по реинтеграции.
Я много общался с нашими хорватскими партнерами. Они каждый раз объясняют, почему они победили и выстояли — у их обществе была сплошная консолидация. У нас, к сожалению, такого нет.
Читайте: Война в Хорватии: ликвидация сепаратистов за 84 часа и сдача героев
У нас дискуссии реинтегрировать или отрезать ОРДЛО есть и в парламенте, и в правительстве.
Не со всеми коллегами, к сожалению, приходится находить взаимопонимание по реализации философии, исповедующей Министерством по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц.
Сейчас на утверждении Кабмина находится стратегия государственной политики по вынужденным переселенцам. Я знаю, что в который раз определенные наши коллеги делают замечания и возражения. В каком виде стратегию примут? Я пока не могу сказать.
Но после утверждения уже будет реализовываться план действий.
— Какие из ключевых решений нам надо реализовать по Донбассе в 2018-м?
— С моей точки зрения, надо разорвать порочный круг, когда пенсионер, который живет на неконтролируемой территории, чтобы получать свою пенсию, идет регистрироваться как вынужденный переселенец. Для людей государство не оставило другого выхода. Я думаю, что это злоупотребление, которое следует прекратить.
Я надеюсь, что в этом году мы еще успеем начать пилотный проект решения жилищных проблем переселенцев.
Фактически, у нас два направления на 2018-й — начать решать жилищные проблемы (отмечу, что за один год это не удастся это решить, поэтому не надо строить иллюзии) и проблемы пенсионного обеспечения.
— 2018-й можно назвать годом, когда Украина наконец начнет комплексно беспокоиться о людях, которые живут на временно оккупированных территориях?
— Я бы не был таким категоричным о том, что Украина до этого вообще не занималась.
Определенные люди не занимаются — это да. Но это не значит, что вся Украина не занимается.
К сожалению, среди тех, кто разрабатывает и внедряет государственную политику, есть те, которые тоже не занимаются. Но это реальность. Надеюсь, нам удастся доказать свою правоту.
— Вы раньше говорили, что в 2017-м Украина начнет освобождать Донбасс. Думаю, вас неоднократно спрашивали за это прогноз. Так все же: почему этого не произошло и чем вы руководствовались, когда делали тогда заявление об этом?
— Мне об этом напоминали неоднократно.
Первое. Когда я делал эти прогнозы, то выходил из определенной логики поведения. Примерно на днях мы уже должны получить известие о том, что Резервный фонд России уже исчерпан.
С экономической точки зрения, Россия получила огромный груз. Я не знаю, за счет чего Москва будет финансировать это бремя.
Потому за три предыдущих года все резервы в России уже исчерпаны. Новых поступлений и международных займов у Москвы нет.
России в 2018-м, с экономической точки зрения, будет намного труднее, чем за все предыдущие годы.
Второе. Когда я давал свой прогноз, то, извините, я не мог предположить, что как черт из табакерки выскочит Семен Семенченко со своей блокадой. Кто на такое мог рассчитывать тогда?
— В 2018-м реально завершить конфликт?
— Нет, слишком далеко и глубоко все это зашло.
— А сколько нужно времени при оптимальном сценарии?
— Дай Бог, чтобы годов за три уложились.
Имею в виду, полностью освободить Донбасс. Но отталкиваюсь от определенной логики событий, которые сейчас происходят.
Есть много внешних факторов, на которые мы не можем влиять. А вдруг в январе снимут санкции с России или Путин захочет терпеть до последнего, а россияне с этим согласятся?
Но я не думаю, что освобождение произойдет быстрее, чем за три года. Потому что вообще есть огромная проблема, о которой не принято говорить. Она заключается в демилитаризации.
Сегодня на Донбассе существует огромное количество вооружения, которое завезено из Российской Федерации.
Даже если туда заходят миротворцы ООН, то что делать с тем вооружением? Путин согласится его оставить в пользу Украины? Вряд ли.
Сколько ему времени понадобится, чтобы забрать к себе? А с какого черта он будет в себя вооружение забирать, что в Кремле говорят, что оружие “у шахтеров из шахт”.
Еще вокруг этого будет огромное количество проблем, которые сейчас “не модно” обсуждать.
Богдан Аминов.