Упадок ООН и ОБСЕ и пробуждение Европы: как три года войны в Украине повлияли на мир

Начало полномасштабного вторжения России в Украину в феврале 2022 года, ровно три года назад, не только изменило повседневность для украинцев, но и вызвало сдвиг глобального мироустройства.

Решение лидера Кремля Владимира Путина начать крупнейшую войну в Европе со времен Второй мировой войны поставило десятилетиями сформированную архитектуру глобальной безопасности под сомнение, а такие институты, как ООН и ОБСЕ, потеряли свой и без того шаткий статус надзирателей за миром на планете Земля.

Какие политические изменения претерпел мир из-за российско-украинской войны, какие страны смогли подстроиться под эти изменения, а какие отстают и чего ожидать от будущего — читайте в анализе Фактов ICTV по поводу трех лет со времени вторжения РФ в Украину.

Содержание

• Война в Украине и глобальная архитектура безопасности
• Роль Трампа в переменах для Украины и Европы
• Подъем ультраправых в Европе и вопрос Украины
• Перспективы НАТО и ЕС
• Вооруженные силы Европы или региональные объединения
• Война в Украине и экспансия Китая
• Последствия российской войны для мира

Война в Украине и глобальная архитектура безопасности

Российское вторжение в Украину поставило под сомнение функционирование институций, которые должны были обеспечивать мир на территории Европы: речь идет об Организации объединенных наций (ООН) и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ).

Кроме того, были разрушены Хельсинкские соглашения, подписанные еще в 1975 году, предусматривающие неприкосновенность границ в Европе и обязательства стран, включая Россию (на момент подписания — СССР) соблюдать территориальную целостность европейских государств.

В целом после Второй мировой войны был принят целый комплекс мер, чтобы не допустить возможных новых разрушительных вооруженных конфликтов в Европе.

Впрочем, как говорит глава Общественной лиги Украина-НАТО политолог Сергей Джердж, полномасштабная война РФ привела к тому, что вся международная архитектура безопасности “посыпалась”.

Политолог отмечает, что одной из действенных организаций, имевшей инструменты для вмешательства в случае необходимости, было как раз НАТО в качестве военно-политического блока. Впрочем, из-за ряда особенностей даже союзники по Альянсу сегодня не способны удержать тот порядок, который был на протяжении десятилетий.

— Глобальная архитектура безопасности посыпалась. Считалось, что существует НАТО как безоговорочный авторитет в вопросах геополитики и безопасности не только на европейском континенте, а вообще во всей зоне Евроатлантики. Это зона ответственности НАТО как глобального игрока, отвечающего за безопасность. Здесь под носом российско-украинская война в центре Европы. Полоса столкновений — более 1,2 тыс. км. И какая реакция? Какие действия?

НАТО на это реагирует проблемно, поскольку принимает решения консенсусом и имеет звенья, на которых решения тормозятся и уводятся в сторону. Как следствие — НАТО принимает очень обобщенные, в чем-то даже беззубые решения и подходы, — говорит эксперт.

Эксперт указывает на то, что только после 2022 года, уже после вторжения России в Грузию 2008 года и в Украину 2014 года, НАТО изменило свою стратегическую концепцию, где определило Россию главной проблемой Европы.

И хотя НАТО как институт и способствовал тому, чтобы военно-техническая помощь Украине поступала, из-за скорости принятия решений в разных странах “мы имеем третий год продолжения этой войны, продолжения этой агрессии, продолжения убийства мирных людей и разрушения инфраструктуры”.

Что касается Соединенных Штатов, которые играли роль мирового полицейского, смотрящего за порядком в мире, то здесь американцы “обожглись на воде или на молоке”, после чего их влияние значительно просело.

— Была ситуация в Афганистане (когда из страны были выведены войска США, — Ред.), перед этим -ситуация во Вьетнаме (когда США проиграли войну и ослабили свое влияние на мировой арене, — Ред.). Возможно, не всегда США хотят вмешиваться масштабно в проблемные ситуации и войны, но по крайней мере они должны принимать соответствующие решения и действовать решительнее, — говорит эксперт.

Сергей Джердж напоминает, что сегодня у Соединенных Штатов есть такие невоенные инструменты, как санкции, которые можно применять против агрессора, или же полноценная военная помощь, которую Вашингтон мог бы предоставить Украине для переломного эффекта в войне.

— То есть это можно было делать, не задействуя американских солдат. Но этого не было сделано, — говорит политолог.

Как следствие, продолжает Джердж, альтернатив НАТО и ООН на сегодня в мире нет, поэтому, скорее всего, они будут существовать и в дальнейшем, поскольку их никто не может распустить.

— Впрочем, несмотря на все, мы должны критиковать эти структуры и влиять на их реформирование, если это возможно. Без этого не будет никаких изменений. Но в то же время ООН стала площадкой, где принимались резолюции на Генассамблеях в поддержку Украины, где осуждалась эта агрессия. Тогда большинство стран нас поддержали. Где еще можно продемонстрировать, что нас поддерживает более 100 стран? — говорит Джердж.

Эксперт заключает, что неправильно было бы заявлять о полном крахе международной системы безопасности. Более корректно сказать, что она находится в глубоком кризисе.

Роль Трампа в переменах для Украины и Европы

Глава Белого дома, который проводил политику из Вашингтона в отношении Украины в условиях российско-украинской войны за три этих года менялся только один раз. Впрочем, смена президента Джо Байдена на нового лидера США Дональда Трампа стала кардинальным поворотом не только для Соединенных Штатов или Украины, но и для всего мира.

Демократ Джо Байден, опытный политик в области международных отношений, пришел к власти в Соединенных Штатах с лозунгом: “Битва демократий против автократий”.

По мнению Сергея Джерджа, политика Байдена в отношении диктатур, в том числе и России, была более последовательной и эффективной, чем то, с чем в Белый дом вернулся республиканец Дональд Трамп.

— Если ее сравнивать с тем, что сейчас есть в этих переговорах Трампа с непонятным результатом, то на этом фоне политика Байдена была более последовательной. Другое дело, что она тоже выглядела как шаг вперед, два шага назад: он постоянно оглядывался на внутреннюю оппозицию, которая его настойчиво критиковала, а сам Байден имел мечты о втором сроке, поэтому не делал решительных шагов, — говорит политолог.

Как отмечает политолог Джердж, во время президентства Байдена Соединенные Штаты могли быть более решительными в отношении Российской Федерации и вместе с Европой выстраивать стратегию относительно заката российской колониальной империи.

Впрочем, когда в ноябре 2024 года на выборах президента США победил Дональд Трамп, то все начали обсуждать, какой будет политика республиканца не только в отношении российско-украинской войны, но и того, приложит ли он усилия для сохранения глобальной архитектуры безопасности, переживающей не лучшие времена.

Трамп не заставил долго ждать и уже во время заседания Контактной группы по обороне Украины, которое состоялось 12 февраля, всего через две недели после инаугурации республиканца, глава Пентагона Пит Хегсет выступил с речью о будущей роли США, как мирового полицейского. Американский министр обороны в своем выступлении сказал, что США будут ослаблять свое присутствие в Европе, а европейцы должны не только увеличить расходы на оборону, но и играть ведущую роль в поддержке Украины в отражении российской агрессии.

Примечательно, что в тот же день Трамп провел первый публичный телефонный разговор с главой Кремля Владимиром Путиным за время большой войны, что свело на нет усилия Запада по международной изоляции российского военного преступника.

Заявления Соединенных Штатов в направлении разрыва с Европой усилились уже через несколько дней на Мюнхенской конференции по безопасности, когда вице-президент США Джей Ди Вэнс начал критиковать европейцев за их внутреннюю политику. Как следствие, президент Франции Эммануэль Макрон созвал экстренный саммит европейских лидеров, чтобы обсудить насущные вопросы европейской и украинской безопасности.

Такой подход в политике Трампа можно было бы назвать курсом на изоляцию США и сосредоточении на выгоде только для себя. Впрочем, профессор политологии Киево-Могилянской академии и научный советник Фонда “Демократические инициативы” им. Илька Кучерива Алексей Гарань говорит, что сегодня президент США является неоднозначным феноменом, который, с одной стороны — символ неоизоляционизма.

С другой стороны, Трамп пришел к власти с лозунгом Make America Great Again (Сделаем Америку снова великой), что направлено на внутренние американские проблемы, но на международной арене Штаты должны играть роль государства, которое “сможет действовать самостоятельно, не учитывая интересы других партнеров”.

— Поэтому здесь нельзя говорить, что Соединенные Штаты взяли и вернулись к Доктрине Монро. Впрочем, они теперь будут играть, Трамп по крайней мере хочет продолжать играть эту роль в мире, где интересы Америки превыше всего, — говорит Гарань.

Справочно. Доктрина Монро — часть политики президента США Джеймса Монро, провозглашенная в декабре 1823 года. Доктрина предусматривала независимость США от европейских правительств, а также определяла принцип невмешательства Соединенных Штатов в европейские конфликты.

В то же время политолог Олег Саакян говорит, что сегодня у Дональда Трампа и Владимира Путина имеются схожие механизмы в их имперских проявлениях, просто эти механизмы из “разных времен”.

— Мы видим, как “цифровой дед Трамп” соревнуется с “аналоговым дедом Путиным” в своих имперских амбициях. Просто в понимании Путина империализм — это путь XVIII-XIX века: собирание земель, покорение, определение народов, ресурсов и тому подобное. А оптика Трампа — это о технологическом и экономическом доминировании, — говорит он.

Другой украинский политолог Владимир Фесенко отмечает, что Дональд Трамп во многом руководствуется желанием завершить войну в Украине, тем самым выполнить свое предвыборное обещание. Для этого президенту США нужно не погружаться в детали крупнейшего вооруженного конфликта в Европе, а договориться со сторонами.

Ярким примером такого непогружения в контекст войны стало интервью Трампа от 21 февраля, в котором ведущий спросил у президента США, может ли он уговорить российского диктатора Путина вернуть похищенных украинских детей в Украину, что могло бы стать одним из шагов Кремля для урегулирования войны. На это американский лидер ответил, что не знает об этом много, но думает, что может с этим что-то сделать.

Хотя информация о том, что представители власти РФ похищают украинских детей, не просто широко известна — Международный уголовный суд (МУС) в 2023 году выдал ордер на арест Путина и российского детского омбудсмена именно за это преступление.

— Это его стиль, Трамп не вникает в детали. И сейчас это заметно. Если почитать его интервью, то он там называет какие-то цифры, которые “берет с потолка”. Он вне деталей, ему это не интересно. Он может сам себе создать реальность и верить в нее — например, его тезисы о том, что Путин хочет мира. Он сам себя в этом убедил и пока живет с такой реальностью, — считает Фесенко.

Впрочем, Дональд Трамп не является тем типом людей, которому необходимо доносить правду, чтобы человек в этом разобрался, а скорее наоборот: “пузырь” с собственными убеждениями, в котором живет американский лидер, может быть разрушен событиями извне.

— В шутку, но шутка, к сожалению, грустная, я называю Трампа стихийным политическим бедствием. Нам это надо пережить, как-то приспосабливаться. Когда есть такие извержения, как сейчас, надо минимизировать негативные последствия. Другого выхода просто нет, — считает политолог Фесенко.

Подъем ультраправых в Европе и вопрос Украины

Курс на радикализацию в политике Европы начался еще задолго до российской полномасштабной войны. Впрочем, именно во время большой войны в Украине стало понятно, кого эти ультраправые и ультралевые политические силы видят своими главными партнерами в мире — Россию.

Для ультраправых политических сил в европейских странах, например АдГ в Германии или Национальное объединение Марин Ле Пен, агрессия Путина стала примером разрыва с гегемонией США и возможностью перестроить тот миропорядок, который существовал годами.

Усиление радикального национализма в Европе прежде всего связано с внутренними проблемами европейских государств: кризис представительной демократии, миграция из стран Ближнего Востока и Африки, рост евроскептицизма, разочарование в глобализации и тому подобное.

Для Украины важно то, что тенденцию к росту ультраправых и ультралевых в Европе в свое время быстро подхватила даже не Россия, а Советский Союз, который установил как тесные связи с представителями этих политических сил, так и протолкнул своих агентов, которые часто подталкивают радикально настроенных европейцев на симпатии к Кремлю. Целью таких шагов Москвы было расшатывание западных демократий.

Как следствие, сегодня большинство радикальных политиков из Европы, за отдельными исключениями в виде Италии или Польши, выступают против поддержки Украины.

Политолог Олег Саакян говорит, что это “расшатывание” европейских демократий “на полную мощность” Россия включила тогда, когда в Кремле поняли, что “СВО идет не по плану”.

— Таким образом, сейчас ситуация, когда, с одной стороны, представительная демократия в кризисе, с другой — эта тенденция усилилась из-за внутренних проблем, а с третьей — этим воспользовалась Россия, поскольку имела ресурс, полученный благодаря энергоносителям, которые продавала Европе. Так же, как и часть других режимов, и Китай, и Северная Корея, активно на этом поприще работали, — объясняет эксперт.

По словам Саакяна, на сегодня ультраправые смотрят на Украину в негативном свете, в том числе и потому, что они действуют в логике “союзник моего врага — мой враг”.

— Значительная часть правых сил в Европе, как и радикальных левых, завязана на антиамериканизме. Также очень серьезно развились настроения против европоцентризма. И соответственно, если не разбираться в российско-украинской войне, то для части из них работает очень простой маркер:

Брюссель и США поддерживают Украину, а поскольку они поддерживают Украину, а мы выступаем против них, то нашим избирателям будет сложно объяснить, почему мы вместе с нашими противниками должны поддерживать украинцев. И даже значительная часть из тех правых, которые не являются антиукраинскими, они, тем не менее, не могут быть проукраинскими, — говорит политолог.

Это частично объясняет действия европейских радикальных политиков, которые, может, и симпатизируют Украине, но в своей политике не могут полноценно поддерживать украинцев.

С другой стороны, приход Дональда Трампа к власти в США, изменил подход ультраправых политиков. Более того, сам президент США и его окружение тесной заигрывают с такими радикальными партиями. Например, Трамп приглашал многих правых европейских политиков на свою инаугурацию, а миллиардер Илон Маск, который имеет значительное влияние на президента США, выступал на съезде почти нацистской немецкой партии Альтернатива для Германии.

Политолог Саакян говорит, что в этих действиях ультраправых сил нет противоречия с их нелюбовью к Америке, поскольку они видят в Трампе, как в изоляционисте, своего органического союзника в том, чтобы США развалили НАТО и ослабили Европейский Союз.

— И для правых это похожая логика — “враг моего врага, мой друг”. А Трамп в них видит союзника для ослабления Брюсселя и для готовности перебирать с России влияние этих праворадикальных движений в Европе, — объясняет эксперт.

Подытоживая европейские политические особенности в контексте российско-украинской войны, открытым остается вопрос, сможет ли Европа удержать единство, в частности относительно Украины, учитывая эти противоречия между центристами, ультралевыми и ультраправыми силами. И здесь украинские политологи расходятся во мнениях. Этот вопрос приобретает особую остроту, учитывая то, что сегодня США явно отступают от своей роли главного донора военной помощи Украине, а Европа становится ведущим игроком.

Так, Олег Саакян считает, что внутренние противоречия Европы могут привести к тому, что поддержка Украины может не только упасть, но и исчезнуть в целом. Это уже видно по таким странам как, прежде всего, Венгрия, где премьер Виктор Орбан неоднократно пытался блокировать пакеты помощи Украине от Евросоюза и уже обещает делать это в будущем.

Перспективы НАТО и ЕС

Российская агрессия против Украины в 2022 году дала сильный толчок таким странам, как Швеция и Финляндия, присоединиться к Организации Североатлантического договора, что также повлияло на расклад сил в европейской безопасности.

Обе страны имеют мощный военный потенциал. Например, у Швеции высокоразвитый военно-промышленный комплекс (ВПК), а у Финляндии — хорошо подготовленная армия. Таким образом, их вступление в НАТО усилит обороноспособность блока и его способность реагировать на угрозы.

Однако в современных условиях возникает вопрос об эффективности европейского НАТО без активного участия США и сможет ли блок гарантировать безопасность на европейском континенте, возможно, пришло время создавать Вооруженные силы Европы, что уже давно обсуждают европейские политики, а недавно об этом европейцам напомнил президент Украины Владимир Зеленский.

По словам политолога Джерджа, сегодня одной из ключевых угроз для стабильности Альянса является потенциальное снижение вовлеченности США. Эксперт объясняет, что ослабление поддержки европейских партнеров со стороны Америки может лишь поощрить Россию к более агрессивным действиям.

— Если россияне будут уверены, что американцы не будут защищать НАТО, то вполне могут попытаться проверить европейское НАТО на прочность, — отмечает эксперт.

Политика республиканца Трампа, который только недавно вернулся в Белый дом, уже имеет значительное влияние на будущее НАТО. Сергей Джердж говорит, что Трамп больше руководствуется бизнес-логикой, чем стратегическими соображениями, и если США отступят, то, кроме России, это откроет пространство Китаю, который сможет усилить свое влияние в регионе.

По состоянию на начало 2025 года будущее Альянса в Европе зависит, прежде всего, от того, смогут ли европейские страны проснуться от комфорта, в котором находились в течение лет, надеясь на ядерный зонтик США.

Кроме того, важным фактором остается будущее выборов в ключевых европейских странах, как, например, Германия, где в ночь на 24 февраля 2025 года победу одержал Фридрих Мерц из Христианско-демократического союза. В частности, от него и лидера Франции Эммануэля Макрона теперь будет зависеть, смогут ли они возглавить европейский блок из 27 стран и не дать внутреннему и навязанным извне попыткам раздора развалить единство.

В то же время относительно создания на сегодня в Европе новых военно-политических блоков политолог Джердж хоть и относится скептически, впрочем убежден, если такие союзы будут создаваться — Украина должна принимать в них участие.

— Если сейчас в Европе будет создаваться какой-то формат — политический, военный или экономический — на базе НАТО, наряду с НАТО или как его часть, нам надо быть участниками этого процесса, — подчеркивает эксперт.

Однако неопределенность остается высокой. Джердж допускает возможность радикальных изменений, но также отмечает, что стабильный путь — это реформирование действующей системы безопасности, в частности Североатлантического альянса.

Вооруженные силы Европы или региональные объединения

Тема Вооруженных сил Европы, которую во время Мюнхенской конференции по безопасности актуализировал президент Зеленский, может показаться логическим продолжением НАТО, учитывая, что США постепенно сдают ведущие позиции в Альянсе.

Впрочем, в случае создания подобного военно-политического блока, который будет включать ряд стран, в том числе вне таких международных сообществ, как ЕС, возникают закономерные вопросы:

• откуда Европа возьмет средства на финансирование параллельной НАТО общеевропейской армии?
• кто будет играть ведущую роль в этом блоке, учитывая, что разные страны Европы имеют разную армию?
• не является ли более эффективной моделью создание региональных объединений, которые будут заниматься безопасностью в отдельных частях Европы?
• и, наконец, будет ли вообще сохранено НАТО, как трансатлантический блок, и как отреагирует мир, в частности Китай, Иран и Россия, если Альянс прекратит свое существование?

По словам Сергея Джерджа, на сегодня двустороннее или многостороннее сотрудничество в Европе может существовать и даже иметь положительное влияние, если страны заключают между собой различные соглашения.

— Подобные союзы не прошли проверку временем, и неизвестно, как они будут функционировать. Скажем, раньше была в Украине популярная мысль: если в НАТО не берут, давайте создадим Балто-Черноморскую Дугу, и это станет подобной мощной структурой. Но дело в том, что все те страны, которые входили в Балто-Черноморскую Дугу, все являются членами НАТО…

А чем отличается НАТО от других альянсов, которые сегодня могут быть созданы? НАТО имеет отработанный за 75 лет механизм. Были развиты различные протоколы, планы, взаимосовместимость, стандарты. Все это не одного дня работа. И этот военный инструмент наработан, он существует, он может работать, это очевидно, — объясняет эксперт.

В то же время в случаях, когда будет создано какое-то региональное объединение из нескольких стран, которые даже будут иметь мощные экономики и армии, не факт, что они смогут эффективно сотрудничать в случае кризисных ситуаций, говорит политолог.

— Будут ли эти страны вкладываться в безопасность? Как они будут действовать? Может, вышлют гуманитарную поддержку и на этом все закончится? Мне кажется, что это наименее оптимальный путь, в частности для Украины. Оптимально для Украины добиваться членства в НАТО, — добавляет Джердж.

Война в Украине и экспансия Китая

Параллельно с тем, как Россия развязала крупнейшую за последние 80 лет войну в Европе, позиции Кремля в Азии были ослаблены, что сыграло на руку прежде всего Китаю.

Пекин, который публично декларирует свой нейтралитет в российско-украинской войне и поддерживает суверенитет Украины, использует торговые связи с Москвой для укрепления собственной экономики. Именно благодаря Китаю для России было открыто много логистических маршрутов в то время, когда западные страны ввели санкции против государства-агрессора.

Кроме того, российская сторона, пытаясь продать собственные энергоносители за границу, была вынуждена продавать нефть и газ КНР по сниженным ценам, поскольку международный рынок сбыта для Кремля значительно сузился.

Кроме торговых связей с Россией, Китай также усиливает свое влияние на другие страны региона и даже за пределами материка.

По мнению профессора политологии Алексея Гараня, именно Китай стал главным выгодоприобретателем российско-украинской войны, поскольку возможности Кремля, ограниченные санкциями и международной изоляцией, были быстро заменены Китаем.

— Если говорить о том, кто больше всего выиграл от этой войны, то это, безусловно, Китай. В 2014 году, когда Россия оккупировала Крым, появилась статья под названием Победа Китая в Украине, написанная директором Центра Карнеги в Москве, который тогда еще существовал. В ней описывалось, как именно Китай получил выгоду от российской агрессии.

То же самое мы видим во время этой войны, потому что, с одной стороны, Соединенные Штаты ослабевают, и создается возможный прецедент захвата Тайваня. В то же время Россия все больше превращается в младшего партнера, — говорит Гарань.

С возвращением Трампа в Белый дом республиканец также начал угрожать тарифами и пошлинами странам Латинской Америки, что заставило эти южноамериканские страны развернуться в сторону Китая.

Впрочем, политолог Олег Саакян имеет другое мнение, считая, что затяжной российско-украинский конфликт стал “неприятностью” для Пекина, и любой исход этой войны, где Россия или Украина проиграют, будет неприемлемым для Поднебесной.

— Это не значит, что война в Украине полностью выгодна Китаю. Затяжной конфликт стал неприятным для Китая потому, что любое поражение России — это поражение крупной ядерной державы, что может привести к дестабилизации в регионе, в том числе на стратегически важных для Китая территориях, — говорит политолог.

По его словам, война в Украине поставила Китай перед двумя вариантами: в случае поражения РФ, Китай оказывается перед угрозой потери контроля над важными ресурсами, в частности в Арктике, а также перед необходимостью вмешиваться в борьбу за обломки России. В то же время в случае поражения Украины, Китай должен избегать чрезмерной политической зависимости от Кремля, поскольку это ослабило бы его международные позиции, учитывая важность территориальной целостности для китайской политики в вопросе Тайваня.

Соответственно, считает политолог, Пекин сейчас находится в выжидательной позиции.

— Китай выбрал более осторожную стратегию. Они не хотят, чтобы Россия победила, но и не могут позволить ей проиграть, поскольку это поставит под сомнение стабильность во всем регионе, — говорит он.

В то же время политолог признает, что Китай действительно смог частично перехватить российские торговые влияния не только в Азии, но и в Африке и Латинской Америке.

В отличие от профессора Гараня, политолог Саакян заключает, что главным выгодоприобретателем от российского вторжения является не Китай, а Индия.

— Индия смогла усилить свои позиции на различных рынках и получить дополнительные ресурсы, в частности через экспорт вооружений и энергоресурсов. Кроме того, страны вроде Северной Кореи также получили новые возможности для технологического и военного развития, — говорит эксперт.

В целом, резюмирует Саакян, КНР, хоть и пытается получить выгоду от геополитической нестабильности, сталкивается с рисками, которые могут уменьшить ее экономические возможности на международной арене.

— Нынешнюю ситуацию на мировой арене я бы ее назвал заходом в глобальную войну. Но это не Третья мировая, как некоторые любят называть, на мой взгляд, а скорее Вторая опиумная.

Ключевыми полюсами противостояния являются Китай и США, а также включенными в эту борьбу являются Россия, Индия и Европа. Но ключевая борьба происходит не за суходол, как в Первой и Второй мировых войнах, а за морские торговые пути, как во времена опиумной войны. И сейчас мы видим, что ключевыми театрами являются Черноморский бассейн, Красное и Балтийское море, где уже якорями таскают и рвут кабели, — говорит политолог.

Не менее важным является Тайваньский пролив и Южно-Китайское море с постоянными провокациями, а также Панамский канал и Арктика. Именно эти ключевые водные маршруты политолог называет главными театрами противостояния.

Последствия российской войны для мира

Как можно увидеть, полномасштабное вторжение России ровно три года назад привело к коренным изменениям не только в Украине, оно пошатнуло и без того уязвимый глобальный порядок, продемонстрировав хрупкость демократий перед агрессией авторитарных лидеров.

Сегодня, когда президент самой могущественной демократии в мире, Соединенных Штатов, выходит с контроверсионными заявлениями о безопасности в Европе и отбеливает военного преступника Путина, риски для мира не уменьшаются, а наоборот — растут.

Впрочем, почти все обозреватели указывают на то, что Европа, которая испытывает давление со стороны своего мощного союзника, имеет все шансы для того, чтобы проснуться и начать опираться на собственные возможности, а не ожидать поддержки из-за океана.

Не менее важной оказалась и роль Украины во время российско-украинской войны, поскольку украинское государство начали признавать субъектной политической силой не только в Европе, но и далеко за пределами европейского континента.

В то же время Соединенные Штаты, долгое время игравшие роль мирового арбитра, сегодня балансируют на грани того, чтобы потерять свое лидерство и даже принять участие в перераспределении тех порядков, которые существовали десятилетиями до того. Роль президента Трампа может быть ключевой в этих потугах.

Параллельно с этим Китай, используя российско-украинскую войну, усиливает свое влияние, балансируя между поддержкой Кремля и сохранением партнерства с Западом. Также не стоит сбрасывать со счетов такие страны, как Индия или Бразилия, которые за это время набрались дополнительных сил и могут нарастить влияние в регионах.

В центре Европы, на границе Украины и РФ, за последние три года столкнулись порядок и изменения, которые хотели бы с собой привнести такие автократы, как Путин.

Эхо этих изменений за три года большой войны можно было увидеть не только в Европе или США, но и в намерениях Венесуэлы аннексировать часть Гайаны в 2024 году или во вторжении ХАМАС в Израиль в октябре 2023 года.