Враг забрасывает Харьков КАБами и ракетами, погрузил город в блэкауты, угрожает вторжением, а там устраивают выставки, показы мод, воспитывают юных балерин и ставят спектакли. За постановку Радуга на Салтовке, которую независимый театр Нафта создал в полномасштабную войну, режиссер Артем Вусик получил премию Леся Курбаса — и это при том, что официально работа театров в Харькове запрещена.
Харьковские художники не только умудряются работать в условиях войны, но и помогать украинской армии — недавно за $100 тыс. продали картину художника Павла Макова — средства направили на нужды армейцев.
Балетная студия в бомбоубежище
Маленькие балерины в розовых юбочках-пачках отрабатывают основные позиции классического танца. В помещении толстые стены, нет окон — это заглубленное в землю бомбоубежище, в котором не слышно ни звуков воздушной тревоги, ни взрывов.
Юлия Войтина руководит балетной студией Princess Ballet Studio/School уже 12 лет. С войной для балета в Харькове наступили трудные времена, говорит, оккупанты бьют по Харькову КАБами, вражеские ракеты долетают сюда менее чем за минуту, потому что до российской границы всего 30 км, поэтому вынуждены надежно прятать детей.
— Школы в Харькове работают онлайн, дети в трудных обстоятельствах, очень напряженные. Когда они пришли сюда впервые во время войны, мы увидели с преподавателями, что они очень зажаты, а в балете надо мягкость, пластика, и мы понемногу их раскрывали, — говорит Юлия.
В марте из-за обстрелов в Харькове был полный блэкаут — оккупанты уничтожили энергетическую инфраструктуру Харьковщины. Свет в дома подали, но до сих пор продолжаются отключения электроэнергии по графику. Приходится заниматься при свечах и фонариках.
— Приходим с фонариками, включаем и работаем, есть колонка, которая может работать без электричества, есть павербанки. Детям нравятся разноцветные фонарики, мы им включаем. Это не проблема, главное, что мы работаем, — рассказывает руководитель балетной студии.
Сцена для нас мечта
Из семи филиалов балетной школы, которые были до полномасштабной войны, остался один. В 2021 году в Харьковской филармонии поставили Белоснежку — это был самый большой спектакль на 150 детей, рассказывает Юлия. Сейчас более сотни маленьких балерин — в эвакуации, но тем, что остаются в Харькове, говорит, балет нужен как воздух.
— Очень трудно, потому что мы не знаем, что будет завтра, выживаем как можем. Мы мечтаем с детьми выйти на сцену, потому что в городе не работают театры. Я говорю детям, что мы должны держать себя в форме, чтобы как только все закончится — мы вышли на сцену. Сцена для нас — это мечта, — рассказывает Войтина.
Проводили репетиции под свет фар
Из-за постоянных российских обстрелов в Харькове обживают каждый уголок в бомбоубежищах. В метро обустроили школу, но места хватает лишь на 2,5 тысячи детей. На подземных паркингах проводят концерты и даже показы мод. Преподаватель Харьковской государственной академии дизайна и искусств, владелица модельного агентства Kate F Models Екатерина Фролович первое фешн-мероприятие устроила в ноябре 2022 года.
— Я тогда вернулась из эвакуации, и тогда важно было показать, что город живет, поддержать девушек-моделей, дизайнеров, легкую промышленность. Первый наш показ мы устроили на паркинге в торговом центре, — рассказывает Екатерина.
Потом были показы в метро, Ермилов-центре и бомбоубежище Харьковской государственной академии дизайна и искусств — это было благотворительное мероприятие, на котором собирали средства на обустройство укрытия.
— Мы проводили репетиции несмотря на обстрелы и блэкауты: на паркинге — под свет фар машин, свет телефонов, фонарей. За это время мы провели около 10 показов, это важно, потому что в Харькове есть дизайнеры, которые создают коллекции, есть магазины, которые открываются, есть предприятия, которые работают, есть красавицы-модели, которые остаются в Харькове и ищут работу, и тем самым поддерживают наших отечественных производителей, — говорит Екатерина.
Из десяти спектаклей не смогли восстановить ни одного
До полномасштабной войны в Харькове было с полсотни театров, сейчас остается десятая часть. Официально они запрещены, массовые мероприятия проводить в помещениях театров нельзя, ставить спектакли можно только в укрытиях. Харьковский государственный академический театр кукол, например, в полномасштабную войну играл в метро, в укрытиях и даже во дворе театра. Потому что запрос на искусство есть, билеты разлетаются моментально, говорит основатель и режиссер независимого театра Нафта Артем Вусик. Сейчас вместе с кукольным он ставит спектакль Мина Мазайло, но где его будут играть — пока не ясно.
— Так было сто лет назад, в 20-х годах. Вспомнить Расстрелянное возрождение — эта борьба продолжалась в период шестидесятников, эта борьба, на самом деле, продолжалась и в 90-е годы, когда у нас была независимость — все равно Россия вливала огромные деньги, чтобы русской культуры было больше, — говорит Артем.
После возвращения из эвакуации, Артем пытался возобновить работу театра Нафта, но из 10 спектаклей, которые были в репертуаре до войны, не смогли восстановить ни одного. До вторжения в театре было около 60 художников: режиссеры, актеры, музыканты, но большинство уехало в другие города и страны, кто-то пошел в ВСУ или волонтерить.
— Мы встретились руководящей частью: я, Таня Голубова — директор, Нина Хижная — режиссер, Дима Третьяк — актер, и мы начали почти с нуля. Мы не могли восстановить ни одного спектакля, у нас не было средств делать что-то новое. Поэтому решили сделать римейк спектакля, набрать людей и запуститься комедией. Потому что когда я работал во Львове — говорил исключительно о войне, а здесь, в Харькове, я понял, что не надо говорить о войне. Здесь она ощущается каждый день, — рассказывает Артем.
Премия Курбаса запрещенному театру
Следующей была Радуга на Салтовке. Это автобиографический моноспектакль о Салтовке, район, который больше других в Харькове пострадал от российских обстрелов. Артем родился на Салтовке и прожил там 17 лет, он является сценаристом, актером и режиссером этой постановки.
— Это переосмысление традиционных представлений и стереотипов о Салтовке — попытка почувствовать поэтичность района, который считается хулиганским, — так пишет Нафта в анонсе к спектаклю.
За этот спектакль Артема Вусика отметили премией Леся Курбаса — за годы существования премии, ее впервые вручили художнику независимого театра, говорит Артем.
— Я посвятил эту премию нашему городу, потому что это абсурд, когда в городе, где на государственном уровне запрещена деятельность театров, получается эта премия. И ее получает не государственная, а независимая организация, — говорит Артем.
К тому же, организовали Нафтолаб — образовательный проект для молодых актрис и актеров, рассказывает Артем. За время полномасштабной войны создали 4 проекта.
— Как говорил Курбас — не бросать театр в тяжелые времена. Мы сейчас отстаиваем то, что нам завещал Курбас. Мы проводили соцопрос ко Дню театра, спрашивали людей на улице: на сколько вы считаете уместным или нужным в Харькове театр? И все отвечали, что это очень важно, что они ходят, они следят, что им обидно, что мы не можем работать на своих площадках, что мы должны спускаться в подвалы, — говорит Артем.
Мы не можем себе позволить пацифизм
На днях в Харькове состоялась премьера спектакля Кто-то такие как я — режиссера театра Нафта Нины Хижной. Это моноспектакль о телесных опытах украинцев во время войны — детей, пожилых, волонтеров, военных.
— Мы собрали истории людей от 6 до 90 лет, которые имеют разные телесные опыты, здесь много историй военных, парамедиков, парамедиков, волонтеров — людей, которые проживают войну здесь и сейчас. То, что мы чувствуем телом — взрывы, прилеты шахедов — это определенным образом влияет на наше мировосприятие, и поэтому мы не можем позволить себе такой идеологии как пацифизм. Это привилегия, которая нам не доступна, — рассказывает Нина.
От того, как о войне напишут сегодня, зависит как о ней будут говорить следующие поколения, уверена режиссер, поэтому сохранить искусство в войну крайне важно.
— Так как сегодня будут описывать войну, так она запомнится и так ее будут называть будущие поколения, уверена Хижная. Но сохранить театр в Харькове критически важно еще и потому, что это момент проживания нормальной жизни, как было до войны, обломков нормальной жизни, — говорит Нина.
Культура — это сад, плоды даются через 10 лет
Нина играет эпизод о военном, который потерял на войне руку и привыкает жить с протезом — его накрывают воспоминания о войне, боевых действиях. В это время дизайнер и художник Андрей Скрипка пытается уловить движения актрисы и зафиксировать их на бумаге. Так же рисовал на спектакле Щур и других постановках, рассказывает Андрей. Однажды скетчи стали иллюстрациями для сценария.
— В 2021 году я попал на спектакль Нины Хижной Храм, рисовал — это обычная практика рисовать и созерцать, это такой вид медитации. Я понял, что мне это интересно. Я даже снимал на гоу-про свои движения, исследовал скорость. Но тогда это ничем не закончилось, у меня остались рисунки и все, — рассказывает Андрей.
Потом начал ходить на другие спектакли, а в 2022 году во Львове познакомился с харьковскими художниками, которые также были в эвакуации, и продолжил работать с ними. В мире уже есть запрос на все украинское, уверен Скрипка и дальше — запрос будет увеличиваться, поэтому важно творить даже в самые темные времена.
— Культура — это сад, за которым нужно ухаживать, защищать, чтобы его не сломали. А плоды даются через 10 лет, только потом мы почувствуем эти вещи. Поэтому мы — потомки украинской культуры, и мы должны продолжать говорить этим голосом, — рассказывает Андрей.
На нужды армейцев продали картину за $100 тыс.
Харьковские художники не только пытаются выжить в прифронтовом Харькове, но и помогают армии. С начала полномасштабной войны в Харькове действует волонтерский штаб Культурный шок, в котором объединились культурные деятели для помощи армии — военным направлением занимается музыкант Олег Каданов.
Писатель и музыкант Сергей Жадан благотворительными концертами собирает миллионы гривен для украинских защитников. Художники устраивают спектакли за донаты, проводят благотворительные аукционы. Недавно картину харьковского художника Павла Макова продали за $100 тыс. — средства пошли на нужды подразделения Хартия Национальной гвардии Украины.
— Это благодаря Сергею Жадану и организаторам аукциона. Это не рыночная цена моей работы, это благотворительный аукцион и там платят выше, но работа была сделана моими руками, деньги пошли на армию — это очень для меня важно, — говорит Маков.
Европа не знает, что мы — ее культурная часть
Павел Маков — член Академии искусств Украины, лауреат Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко. Его работы были выставлены на аукционе Сотби, в музеях Виктории и Альберта в Лондоне и Метрополитене в Нью-Йорке.
Сейчас в Вене, в музейном квартале представлена его кинетическая скульптура Фонтан истощения, которая символизирует истощение человечества и природных ресурсов.
Это каскад в форме пирамиды с 78 воронками, в которые наливается вода: некоторые из них наполнены полностью, некоторые почти пустые. Им Маков представил Украину на 59-й Венецианской биеннале в 2022 году — скульптуру частично удалось вывезти из Харькова, который российские войска беспощадно обстреливали. Аналогичный арт-объект сейчас выставлен в Ермилов-центре в Харькове, где проходит выставка художника.
— Столько людей, сколько я увидел 29 марта на открытии выставки здесь, в Харькове, в Ермилов-центре — я столько людей на своих открытиях никогда не видел! Чтобы на столько это людям было нужно! — говорит Маков.
На открытии выставки были сотни людей, среди них — писатель Сергей Жадан, парамедик Юлия Паевская Тайра, известные деятели и начинающие художники, волонтеры, общественные активисты. Павел говорит, что это показало на сколько в прифронтовом Харькове нужно искусство. Он и сейчас мог бы жить за границей, но в 2023 году вернулся домой из Италии, не выезжает и сейчас продолжает работать в прифронтовом Харькове.
— Я начал терять смысл моего пребывания за границей, и вообще моего существования, поэтому я вернулся. Я уже давно понял, еще в 90-х годах, когда мои коллеги уезжали. Они говорили, что здесь, в Украине, никому не нужны. Я соглашался, да, я не чувствовал, что я здесь нужен, но там, за границей, я буду сам себе не нужен, и тогда — трагедия. Поэтому я оставался здесь и целенаправленно делал все, чтобы выставляться в Украине, потому что эта страна заслуживает лучшего, и люди, которые могут что-то сделать, должны работать здесь, — говорит Маков.
Работая в Европе, реализуя выставки и другие проекты, Маков увидел, на сколько мало Украина представлена в мире. В отличие от России, которая вкладывала огромные средства на популяризацию собственной культуры, Украина этого не делала даже получив независимость, поэтому европейцы не чувствуют, что украинская культура является частью их идентичности.
Фото: Факти ICTV
— Когда был пожар в Нотр-Даме, я сидел в Украине, в Харькове, и я понимал, что горит часть меня. Потому что я там был, это часть моей культуры, моей идентичности. А когда горит что-то в Донецке или в Харькове, ни один человек в Париже не воспринимает, что горит часть его идентичности, — говорит Маков.
Сейчас продвигают украинскую культуру в мире разве что частные инициативы, хотя должна была бы быть большая государственная программа, говорит Маков. В Украине есть талантливые художники, которые могут достойно представить страну в мире, государство должно найти средства на их, а, соответственно, и свой промоушн.
— Нас не знают в Европе просто потому, что мы на достаточном уровне никогда ничего о себе не заявляли. Конечно, мы были провинцией, частью империи, тогда это было трудно делать из-за определенных проблем политического и социального характера, но сейчас, когда мы уже 30 лет независимы, почему мы ничего не делали?
Наш враг занимался своей культурной политикой, 300 лет вкладывал огромные средства. И если мы говорим, что у нас нет средств — значит мы проигрываем, надо искать деньги на это. Если мы провозгласили, что мы хотим в Европу, то мы должны той же Европе доказать, что мы — ее культурная часть. Это для меня даже не вопрос, мы и есть ее часть, но Европа этого не знает, — говорит Маков.