Люди сливали воду из батарей, чтобы пить — Алекс Якутов о блокадном Мариуполе

Алекс Якутов родился и вырос в Мариуполе. И хотя в начале полномасштабного вторжения находился в Киеве, сердце его болело за родной город. Там он провел свое детство и там остались самые близкие ему люди – мама и родной брат.

На днях шеф и эксперт На ножах порадовал своих фанатов новостью – его родным удалось вырваться из ада. Но не всем так повезло.

Новый канал расспросил Алекса о том, что пришлось пережить его родным, пока они не оказались в безопасности.

– Когда вы последний раз были в Мариуполе?

– В середине февраля. Все было спокойно, никто не верил в полномасштабное вторжение. Люди строили дома, планировали открывать и расширять бизнес. Я приезжал, чтобы консультировать владельцев ресторанов, помогал с меню, общался с поварами.

Не было никакого намека на войну. Только после возвращения в Киев заметил, что все говорят о вторжении, собирают чемоданы и уезжают. Тогда позвонил брату, живущему в Мариуполе, посоветовал уехать в Днепр.

Он увез семью, но сам остался дома с мамой. Когда все началось, активно волонтерил. У него были сбережения, которые все отдал в ВСУ. Пока ситуация в городе была более-менее, он помогал военным. Дальше пришлось сидеть в подвалах.

– Когда связь с родными исчезла?

– С самого начала им удалось выехать из Мариуполя в село Старый Крым. Брат некоторое время мотался из села в Мариуполь, помогал ВСУ. Затем связь исчезла. В село пришли ДНРовцы. Они пришли с обысками к брату с матерью. После этого родные начали прятаться в другом доме в подвале. Так и провели всю неделю.

Затем брат вышел на связь, написал, что они живы и здоровы. И снова связь оборвалась. После этого на свой страх и риск, без “зеленых коридоров” они уехали, взяв с собой в машину еще одну семью. Было очень тяжело, они проехали около 15 блокпостов “ДНР”, где постоянно останавливали и устраивали проверки и допросы.

– Они рассказывали, что происходило в Мариуполе?

— Даже десятой части не могу рассказать, потому что это просто не укладывается в голове. Не верится, что это может происходить в XXI веке в стране в центре Европы.

Рассказывали, как снаряды сыпались один за другим, есть было нечего, пить – также, люди сливали воду с батарей и собирали в лужах. Представьте, у вас на руках – трехмесячный ребенок с температурой. Его нужно отпаивать, а вы не можете. Потому что нет воды. И поите малыша водой из батареи, потому что это единственный источник хотя бы какой-нибудь жидкости. Так поступали одни мои знакомые – очень состоятельные люди.

Также рассказывали, как не могли похоронить людей, потому что земля примерзла, и собаки таскали части тел. Это очень страшно.

– В соцсетях вы написали, что 20 марта погиб врач, который в детстве спас вам жизнь. Вы знаете, сколько еще знакомых после победы вы больше не увидите?

– Никто не может сказать, сколько людей погибло. Невозможно сосчитать. Ведь с родными нет никакой связи! Вчера моя крестная наконец-то вышла на связь. Как мы радовались! Но до конца не понимаем, кто из знакомых жив, а кто нет.

У меня друг чудом уехал из Мариуполя вместе с семьей и маленькой внучкой. В одной его машине был пробит радиатор, а в другой – колеса. Так он ехал на спущенных. А вот его сестра и мама пропали без вести. Они не выходят на связь.

Папа моего сушефа из Публициста во время бомбежек выводил пенсионеров в бомбоубежище. Когда довел их, сел и умер. Сердце не выдержало, хотя он никогда не жаловался.

У знакомых семь человек бежали в убежище, добежали трое. Еще у одних – дедушка вышел покурить из хранилища, вернулся с осколком в легких. Умер, и тело лежало с ними, потому что не было возможности его похоронить.

А врач, о котором я писал, скончался на рабочем месте. Анатолий Борисович Казанцев был человеком с большой буквы. Он не покинул пациентов, лечил до последнего вздоха. Его похоронили на территории больницы.

– Как ваши родные сейчас?

– Мама до сих пор не может отойти от пережитого. Она только сделала ремонт, о котором мечтала. Думала, что выйдет на пенсию, будет жить себе на радость в хорошей квартире.

Она больше 40 лет проработала врачом скорой помощи. Сейчас постоянно думает о доме, хочет возвратиться. Мы и не подозреваем, в каком состоянии здание и квартира.

Никто не знает, потому что до сих пор идут интенсивные бои. На 5 марта квартира была целой. Как сейчас – неизвестно. Ведь рядом базировался полк Азов, мы понимаем, какие авиаудары могли быть там. После войны и брат, и мама планируют вернуться в Мариуполь. Они любят город и планируют там жить, хотят домой.

– Как думаете, почему именно Мариуполь буквально стирают авиабомбами?

– У меня много вопросов, почему именно Мариуполь настолько ненавидят рашисты? Ведь они все делают по принципу – не жалеть никого. Не бомбят точечно по складам и воинским частям. С самого начала били на полную. Думаю, причин несколько.

Первая – они ненавидят Азов. Те в свое время не отдали в Мариуполь. И сейчас героически защищают город, не сдавая его врагу! Военные стоят, показывая всему миру, что украинцы не подарят врагу ни клочка своей земли.

А еще, может быть, потому что Мариуполь начал очень активное развитие. Если сравнивать с Донецком, который под “ДНР” откатился лет на 15 назад, Мариуполь совершил космический экономический скачок.

И это несмотря на то, что городу тоже в свое время досталось. Он оправился, пошел вперед. В последние годы Мариуполь сильно изменился, стал невероятно красивым, инфраструктура была на высоком уровне, пляжи чистили. В город вливались большие деньги, и люди чувствовали себя хорошо и спокойно.

Может быть, ненависть еще и потому, что россиян там не хотят видеть, их не встречают с цветами. Хотя в городе живет много русскоговорящих и этнических россиян, но они любят Украину и хотят жить в Украине.

Люди стали проблемой для российских войск, видимо, поэтому они решили стереть город. Так проще, чем потом разбираться с теми, кто против режима.

– Вы представляли, что такое может быть с вашим родным городом?

– Подозревал, что при полномасштабном вторжении Мариуполю будет тяжело, но не настолько. А еще я внутренне имею какое-то шестое чутье на тяжелые события.

В 2013 году уехал из Донецка, хотя имел там все. Работал шеф-поваром в хорошем ресторане, учился за границей, у меня была налаженная жизнь. Но был не в состоянии там больше находиться. Меня разрывало в клочья.

Я не мог объяснить, почему. Все крутили пальцем у виска. Тогда переехал в Чернигов. Это был странный выбор в глазах окружающих, потому что уровень жизни в Донецке и Чернигове кардинально отличался.

Через полгода в Донецк пришла война. Так же, когда я был 18 февраля в Мариуполе, испытывал некоторый дискомфорт, который не мог объяснить. Тогда поднял вопрос, чтобы мама ушла на пенсию. Ей 67 лет, и она достаточно времени уделила работе. Мы с братом сказали, что будем помогать, и она согласилась – ушла на пенсию как раз перед войной. В день вторжения должна быть ее смена на скорой…

– Есть ли, по вашему мнению, у Мариуполя будущее?

– Даже если от города останутся руины, рашисты не заберут у Мариуполя главное – море. Место силы всех горожан они не уничтожат. Когда я приезжаю в Мариуполь, иду на море. Я вырос возле него, оно меня успокаивает, наполняет.

А еще им не сломить дух мариупольцев. Вырвавшиеся, с кем я говорил, не боятся возвращаться, не боятся оставаться в Украине.

Кто-то только придя в себя, сразу стал волонтерить, а кто-то хочет браться за оружие и защищать родную землю. Город определяют его люди. Так вот, как бы рашисты ни пытались сделать из Мариуполя руины, город остается в сердцах.

Есть и будет кому его восстанавливать. И, поверьте, он будет еще лучше!