Был в шести метрах от эпицентра взрыва: очевидец теракта в Оленовке рассказывает новые детали
Прошел год с тех пор, как Россия устроила циничную расправу над военнопленными. В ночь с 28 на 29 июля на территории колонии в Оленовке оккупанты совершили теракт в бараке, в котором находились две сотни защитников Азовстали.
Тогда погибло по меньшей мере полсотни бойцов, а более 130 защитников получили ранения. До сих пор на место преступления не допущена ни одна международная организация для расследования массового убийства. И пока РФ скрывает следы расправы, правду о теракте в Оленовке рассказывают те, кто стал очевидцем этой трагедии.
Никита Шастун с позывным Матрос из Мариуполя. До начала полномасштабной войны был гражданским. Но чувствуя, что ситуация обостряется, договорился с братом-азовцем присоединиться к защите родного города. Так и произошло, 24 февраля, мужчина приехал в подразделение, а первые бои для него состоялись на пятый день вторжения российских войск. А уже 30 марта во время мощного артобстрела погибает родной брат Никиты.
— Это стало таким очень сильным ударом для меня, потому что брат мне как отец был. Я очень пал духом, но начал думать, что, возможно, еще моя жена жива, и на этой мысли прошел весь этот путь боев за город Мариуполь, — сказал он.
Никита Шастун с братом / Фото: Єдині новини
С Азовстали боец вышел 17 мая, тогда вместе со всеми защитниками Мариуполя они попали в плен. Большинство азовцев отвезли сразу в Оленовку.
— Раздели полностью, перебрали все вещи, говорили, что можно аптечки с собой брать, но все забрали. И потом где-то через дней 5 меня перевели в бараки, где был только Азов. Условия содержания были не очень. Двухэтажных кроватей на всех не хватало. На одном этаже спали трое, четверо, кто как. У кого были кариматы или спальники, лежали на улице или просто в проходах. Потом ребят начали развозить в Донецк, Горловку, но я оставался на Оленовке, — рассказывает Шастун.
Так прошло два месяца. Никита говорит, азовцев удерживали в нескольких бараках, и однажды в каждый пришли со списком, в котором было две сотни имен бойцов. Когда сказали взять вещи и выйти, мысли были о возможном обмене. Но оказалось, их ведут на казнь.
— Как-то не так было на душе. Из моего барака в этот список попало примерно 70-80 человек. Нас вывели на промзону и поселили в цехе металлопроката. Внутри были железные кровати без матрасов, 200 кроватей и между ними узкий проход. Как-то было просто подозрительно, что взяли людей и просто запихнули в другое место. Сказали только, что это пока идет ремонт в каком-то бараке, но все бараки были заняты. Мы понимали, что просто не существует такого, который ремонтируют. Через некоторое время такие же военнопленные начали рыть окоп российской охране, и уже тогда стало очень подозрительно. Я про себя подумал, но, как говорится, не хотел сглазить, что будет какая-то акция, — говорит он.
Теракт во время сна
Первые сутки прошли спокойно, но мысли, что происходит что-то подозрительное, не оставляли бойца. Никита вспоминает, увидел, как заграждения вокруг начинают обкладывать дополнительной колючей проволокой поверх старой. Взрыв произошел во вторую ночь.
— Уже начинал засыпать, но нам установили фонари, которые очень били в глаза, и я перелег на другую сторону кровати. Наверное, это спасло мне жизнь, потому что головой лег под лестницу второго этажа, это была комната мастера цеха. Я был где-то в шести метрах от самого эпицентра взрыва. Все кровати и двери повыносило в другую сторону. Я получил контузию, несколько осколков в ноги и несколько ожогов. Это было чудо, потому что ребята, которые были за мной, погибли. В тех кроватях, которые были вокруг, ребята не проснулись, — вспоминает военный.
Из барака он выбрался через окно. Ему помогли найти хоть какую-то обувь, а дальше нужно было спасать других. С каждой минутой пожар был сильнее. Тушить пламя самостоятельно уже не было смысла.
— Ребята двухсотые лежали, я посмотрел на ведро, понял, что ничего не сделаю, нужна пожарная машина. Начал бегать к ребятам кричать: там выход, прорвал, ребята, выходим отсюда! Но когда мы выбегали, начались выстрелы под ноги, охрана колонии бросала шумовые гранаты, они испугались, что мы дальше прорвемся, — рассказывает боец.
Первые несколько часов работники и охранники колонии просто наблюдали, говорит Никита. Для спасения тяжелораненых с кровотечениями и сильными ожогами дали только куски простыни.
— Они кричали: Не подходите к воротам, мы будем стрелять. Медики выехали, ждите. Все, это все слова. Некоторые из них просто смеялись. Только через два часа привели пленных военных медиков. И до самого утра мы перевязывали ребят, перегружали их на КАМАЗы, вывозили. На моих глазах человек 6-7 просто так погибли, потому что истекли кровью без турникетов. Скорой помощи я не видел, это просто были военные КАМАЗы, УРАЛы и они просто очередь за очередью, очередь за очередью ехали и вывозили раненых в больницу, — вспоминает защитник Украины.
Удар против Азова
Спасательная операция завершилась в 8 утра. Боец Никита остался в колонии вместе с другими легкоранеными после теракта азовцами.
— Я считаю, что это была спецакция против Азова. Мы слышали, что планировали создать группу, которая будет расследовать то, что произошло в бараке Оленовки. Но из международных организаций, которые хотели попасть на территорию, тогда никого не впускали и до сих пор не пускают. Сейчас еще вопрос, не снесли ли этот барак полностью, чтобы замести все следы преступления. Я уверен, если бы упал HIMARS туда, то там ничего не осталось бы в принципе. Это была, скорее всего, какая-то артсистема, потому что рядом упал один снаряд, я услышал три прилета. Один подальше, второй поближе, третий уже по нам, — говорит он.
С сентября 2022-го на несколько месяцев бойца доставили в российскую тюрьму, а уже 31 декабря 2022 года во время обмена он вернулся домой. После пережитого ада военный до сих пор восстанавливается, но уверен, сейчас самое важное сделать все возможное, чтобы вернуть всех пленных в Украину.
