Как оказался под завалами, первые дни с 24 февраля и на каких направлениях возможно наступление РФ — Синегубов о несокрушимом Харькове
Разрушенный ракетными атаками Дом советов. В части здания, где упала одна из ракет, уничтожено перекрытие между этажами, 1 марта 2022 года там погибли десятки человек, среди них добровольцы, волонтеры.
Мы настраиваем свет и камеру – в этом зале до полномасштабной войны принимали международных гостей.
– Осторожно, люстра может упасть! — пресс-секретарь главы ОВА Олега Синегубова просит его отойти в сторону.
– Все что могло упасть, уже упало, – отвечает Синегубов и продолжает стоять там, где стоял.
Олега Синегубова президент Украины Владимир Зеленский назначил главой Харьковской ОГА 24 декабря 2021 года. Через два месяца на Харьков пойдут российские танки. А пресс-конференцию, посвященную годовщине работы в Харьковской области, Синегубов проведет в разрушенном обстрелами здании ОВА.
– Тогда, 1 марта вы могли здесь погибнуть, – говорю я Синегубову.
– Учитывая, в каком состоянии был мой кабинет, шансы на выживание были.
Утром 1 марта 2022 года в Доме советов, расположенном на площади Свободы, должно было состояться совещание под председательством Олега Синегубова, его незадолго до начала перенесли.
Глава Харьковской областной военной администрации Олег Синегубов говорит:
— У меня ежедневно проходило совещание в восемь часов утра, ракетный удар произошел в 8:45 первый сюда. Так случилось, что мы проводили совещание в другом здании. Это было селекторное совещание с отделениями Национальной полиции и территориями, которые, в том числе, были уже под временной оккупацией. Его фактически перенесли на час позже. Мы договорились с моими заместителями, соответственно руководящим составом собраться здесь, у меня в кабинете напрямую. Но в 8.45 был первый ракетный удар и через несколько минут второй. А 2 марта мы уже попали под удар в здании Главного управления Национальной полиции в Харьковской области.
– Вы оказались под завалами?
– Было такое.
– Кто вам помог выбраться? Это вас не сломило тогда?
– Нет, не сломило, наоборот. Мы жили в таком ритме, что не ощущали времени, не ощущали дней. Когда через неделю после того, как это произошло, меня спросили, когда это случилось, я не мог назвать дату, потому что все было как один день.
Мы спали только тогда, когда это позволяла обстановка, и это мог быть один час. Два часа, три часа – это уже роскошь. Достаточно большое количество вопросов, и мы как пружина были. И по существу, мы настроены были на решение этих вопросов и этих задач, которые ставил Офис президента, президент, военные. Таких вопросов было множество, на размышления времени не было. Скажу сразу, что подразделения ГСЧС прибывают по вызову достаточно быстро.
— Олег Васильевич, можно ли эти удары считать попыткой ликвидации власти в Харьковской области?
– У нас есть четкий ответ на этот вопрос. Враг рассчитывал, что Харьков его встретит, что люди его встретят. Когда он почувствовал такое яростное сопротивление военных, людей, то решил уничтожить символы органов государственной власти и органов местного самоуправления. Поэтому именно 1 марта был нанесен ракетный удар по администрации, а через несколько часов — в сторону мэрии.
– Если бы врагу удалось ликвидировать власти в те дни, к чему это могло привести?
– Я не могу сказать, к чему это могло бы привести, я знаю, что каждый делал свое дело на своем месте. Это была такая частичка единого организма, который назывался Силы обороны города Харькова и области. Это были подразделения ГСЧС, Национальной полиции, Национальной гвардии, пограничники, службы разных ведомств, это были высшие учебные заведения Министерства обороны, Министерства внутренних дел. То есть все работали в одном направлении — максимально сдержать врага. И если мы останемся без того или иного механизма в этом устройстве, конечно, это будет потеря.
— 24 февраля — как быстро продвигались войска в Харьковской области, какие общины были захвачены, в какое время российские войска уже подошли к кольцевой?
– Тогда за несколько дней у нас было оккупировано около 30% территории области, поэтому можно сказать, что российские войска продвигались довольно быстро. Сразу же, в первые часы, были захвачены такие города, как Волчанск и Купянск, а уже через несколько часов первый государственный предатель выступил со своей публичной поддержкой врага. Это был мэр города Купянска.
С первых дней мы были на постоянной связи с Национальной гвардией, и когда им был дан приказ выдвигаться на кольцевую или на свои боевые позиции, которые проходили через нее, они там уже попали на блокпост врага, стоявший в направлении Циркунов. Этот блокпост наши силы сразу ликвидировали, просто уничтожили, и таких случаев было много. Мы четко понимали, что количественный состав врага достаточно большой, поэтому наши Вооруженные Силы постепенно уходили, чтобы враг не прорывался между позициями наших военных, и в конце концов стали в круговую оборону вокруг Харькова.
– А кто дал первый бой российским войскам?
– Я получил первый приказ, но он был профилактическим, наверное, 23-го числа — блокировать аэропорт Харьков, поскольку была вероятность высадки десанта. Но, опять же, это была не какая-то прямая угроза, а просто вероятность, так что это была такая профилактика. Ну а 24-го нам все стало понятно. А относительно первого боя — у нас было четыре основных военных организма, которые находились здесь, в городе Харькове, и Харьковской области. Они формировали основу Сил обороны и дали первый бой. Первый бой — это, конечно, наши пограничные войска, которые стояли непосредственно на границе российской и украинской территорий.
– Понимаем, что все решалось буквально в первые часы, и каждый выполнял свою роль на своем месте. И в это время, я помню, как в пабликах распространялась информация о том, что якобы власти города и области сбежали, появилась паника среди населения. Что это было? Мы понимаем уже сейчас, что якобы к этому приложил руку глава СБУ в Харьковской области Дудин. Как вы думаете, это была попытка захватить власть или он просто не разобрался в ситуации?
– Знаете, он на этой должности был не один месяц, а несколько лет, и говорить, что он не был готов, чтобы разобраться в той или иной ситуации, нельзя. Тем более, если бы кто-то с ним не выходил на связь или у него была какая-то информация о том, что кто-то пытался убежать или покинуть Харьков или область, то это одно дело. А когда ты с человеком постоянно общаешься, фактически каждые 15 минут, когда есть общие задачи, то четко понимаешь, что это действительно была попытка или государственной измены через захвата власти… других вариантов тут быть не может.
Когда человек звонит и, знаете, так провокационно просит запустить его сотрудников непосредственно в твой кабинет… А у меня там рабочая обстановка, все люди работают на местах. И после этого в кабинете искусственно отключается свет, убирается стол, делается фото и выставляется в соцсети. И эти сотрудники, — а мы, условно говоря, уже через 5 минут после этой публикации были на месте, потому что стояли фактически внизу, во дворе администрации, — на вопрос: “Что вы делаете?” дали четкий ответ: “У нас приказ нашего руководителя”. Я сделал несколько попыток позвонить ему, но он просто не отвечал, и это о чем-то говорит. То есть есть набор фактов, которые, собственно говоря, будет оценивать суд и даст правовую оценку его действиям.
– А как это было? Они вывели вас, забрали документы? И действительно ли вы успели набрать президента?
— После того, как это произошло, мы сразу вернулись в мой кабинет. Я, кстати, тогда был с мэром (Харьковский городской глава Игорь Терехов, — Ред.). Мы тогда решали насущные вопросы по размещению Сил территориальной обороны, гумштабов, людей, по призыву — то есть огромное количество вопросов. И так случилось, что мы в тот момент находились неподалеку, поднялись в мой кабинет и попросили их выйти. Они вышли, а позже вернулись со спецподразделением Альфа и сказали: “У нас есть четкий приказ вывести вас из администрации вместе с главой города”. Да, действительно, я тогда проинформировал и генерального прокурора, и секретаря совета Нацбезопасности и обороны, и Офис президента. Я так понимаю, что разбираться именно в ту минуту, что это было, что произошло, никто не стал. И это понятно, потому что вызовы были совсем другими, вызовы были — просто сохранить город Харьков, Харьковскую область под украинским флагом.
И вот когда ситуация немного стабилизировалась, безусловно, следует наводить порядок в своих рядах, прежде всего дать правовую оценку действиям каждого. Тем более, если опять же анализировать все факты того дня и той ночи, когда они оставили администрацию без военной охраны, — а мы четко помним 2014 год и попытку захвата этого здания, — это было специально или не специально? Ведь фактически мы с сотрудниками администрации остались одни.
После этого я набрал руководителя Национальной полиции в Харьковской области и попросил дать хотя бы представителей райотдела, чтобы мы могли хотя бы успеть как-то отреагировать на те или иные события. Ведь в это время постоянно появлялись вражеские диверсионно-разведывательные группы по 3-5 человек. В Центральном парке была ликвидирована группа из 18 человек, 27-го (февраля, — Ред.). Была ДРГ, которую ликвидировали на улице Шевченко — там около 15 человек. То есть это достаточно крупные враждебные организмы, которые, возможно, имели целью, в том числе, и ликвидацию представителей органов государственной власти и других руководящих структур. Поэтому мы принимаем решение покинуть здание, при том что его после того инцидента охраняла Альфа. Более того, впоследствии мы узнаем, что в ночь с 24-го на 25-е весь военный состав Службы безопасности покинул Харьков.
– Сейчас в своем окружении вы всем доверяете?
— В своем окружении … в каком? Это силовой блок, Национальная полиция, ГСЧС — мы все уже проверены временем, уже прошел год и, конечно, довольно много было пройдено, сделаны определенные выводы. И те, кто остался, это действительно те люди, на которых можно рассчитывать не только в мирное время. Ведь, знаете, этакий тест на стрессоустойчивость мы все прошли. Поэтому, кстати, мы решили оставаться в Харькове тогда, несмотря на то, что уже были попытки прорыва вражеской военной техники в город. У нас фактически были уличные бои, но все равно мы решили оставаться в Харькове, потому что власти должны быть здесь, на месте, координировать все действия, содействовать нашим военным.
— Вы вспомнили вражеские прорывы в Харьков, один из них был 27 февраля, в это время вы, кажется, находились в здании Национальной полиции, действительно ли вы были готовы к бою и даже взяли оружие в руки? Вы готовы были стрелять?
– Давайте я не буду на это отвечать. Там такая довольно эмоциональная была ситуация, и я скажу, обстановка была довольно тяжелая тогда. И те, кто находился там, в том помещении, в этом здании, абсолютно все готовы были взять в руки оружие и вести оборону того непосредственного здания и всего Харькова.
– Какой момент вы считаете переломным, когда поняли, что Харьков уже не возьмут?
— Довольно тяжелыми были первые две недели, когда мы поняли наши возможности, когда мы поняли возможности врага, истинные возможности, когда мы поняли настроения людей, когда мы поняли ту ответственность, которая лежит на нас. Где-то 2-3 недели, наверное, и у нас уже было четкое понимание, что врагу не удастся взять Харьков. Это было внутреннее ощущение, то есть уже не было сомнений относительно того, что военные здесь до последнего будут защищать город. Потому что ожесточенные бои у нас фактически шли весь февраль, март, апрель, май. А когда мы освободили первую часть территории, вот тогда уже было ясно, что мы идем отвоевывать свое. К тому времени у нас все силы были брошены именно на сдерживание врага.
— О контрнаступлении. Ожидали ли вы, что оно будет столь молниеносным и мгновенным?
– Мы верим в наши ВСУ! Конечно! Смотрите, о контрнаступлении никто тогда и речи не вел, потому что тогда ежедневно шли ожесточенные бои на каждой оккупированной территории, на линиях столкновения, на линиях фронта по всей абсолютно территории Харьковской области. Это и север, и северо-восточное направление, и, соответственно, Балаклейское направление, Изюмское направление. Мы знали, что на каждой из этих территорий довольно тяжелая ситуация — и военная, и, соответственно, гуманитарная. Поэтому любое усиление военных организмов нас, конечно, радовало. Что касается контрнаступления, то это исключительно планирование, заслуга наших военных, их правильные решения. Ведь у нас не изменилось оснащение за месяц в разы. То есть это где-то маневрирование войсками, собственными резервами, где-то, конечно, риск опять же, я убежден, что это исключительно заслуга и профессионализм наших военных
— Ситуация сейчас в области напряженная, враг распространяет ИПСО относительно того, что сейчас происходит на Купянском направлении. Есть ли необходимость эвакуировать людей оттуда? И обязательно хочу вас спросить вот о чем. Вроде бы, если будет наступление российских войск, то оно может происходить по трем направлениям, в том числе и Казачья Лопань и Богодухов, есть такая версия. Есть ли угроза Харькову, есть ли необходимость эвакуировать людей из Харькова?
— Что касается эвакуации, прежде всего мы проводим эвакуацию с линии фронта, поскольку там продолжаются активные боевые действия. Враг, в частности, пытается отвоевать свои территории, которые он потерял, или позиции, которые занимал весной 2022 года. Но наши военные стоят, свои позиции крепко держат, и мы понимаем, что у нас хватит сил и на эту очередную попытку. Действительно, мы ожидаем, просчитываем возможность наступления на нескольких направлениях. Это и, как вы правильно назвали, Богодуховское направление, это и север нашей области может быть. И прежде всего — Купянское, потому что там проходит активная линия фронта и продолжаются активные боевые действия. Враг обстреливает населенные пункты вдоль всей границы, а это 315 км. У нас от 12 до 30 населенных пунктов обстреливаются ежесуточно, ежедневно. Относительно эвакуации Харькова, то сейчас такой не необходимости или рисков мы не видим
– Если будут такие риски вы сообщите?
— Ну, конечно, тем более что у нас уже есть опыт, у нас есть полная коммуникация с Укрзализныцей, у нас есть четкое понимание путей эвакуации и т.д.
