Консервация Донбасса: выводы 2017-го и прогноз на 2018 год
Охарактеризовать ситуацию с Донбассом за месяц до окончания года и выстроить перспективы решения конфликта в 2018-м Факты ICTV попросили нескольких экспертов. Среди них:
Георгий Тука — заместитель министра по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц.
Ольга Мусафирова — корреспондент российской Новой газеты в Украине.
Евгений Магда — директор Центра общественных отношений, кандидат политических наук, политический эксперт.
Олег Петровец — политический эксперт, основатель ОО Сознательные.
Далее- прямая речь спикеров.
2017-й: успех или провал?
Георгий Тука:
— Ни то, ни другое. Надеюсь, что 2017-й был шагом для освобождения Донбасса, но, к сожалению, очень небольшим.
А крупный шаг будет после достижения договоренности о введении миротворческой миссии.
С моей точки зрения, были сделаны некоторые фундаментальные ошибки. В частности, власти своевременно не отреагировали на ту самодеятельность, которую создал Семен Семенченко со своими людьми, создав так называемую блокаду. Как следствие, мы потеряли контроль над примерно 50 предприятиями, которые расположены на той территории.
Это потери и нашей экономики, и помощь террористам.
В конце года все-таки удалось сдвинуть с мертвой точки две вещи. Первое — процесс обмена пленными. Хотя я не большой оптимист — не верю тем людям, которые “из-за поребрика”, потому что они постоянно врут. Но хочу надеяться.
Вторым крупным успехом могу назвать начало диалога по применению миротворческих сил.
Ольга Мусафирова:
— Я бы ни измеряла ситуацию на Донбассе в системе координат успех-провал. Пока погибают военные и мирные граждане, я бы не хотела говорить об успехе: это очень болезненно воспринимается.
Не так давно мне звонила бывшая директор школы в Верхнеторецком (населенный пункт находится в серой зоне. — Ред.). Она говорит, что приготовила сумки, спрятала документы и собирается идти в подвал, потому что слишком громко “шумят”.
Детей из школы распустили. На следующий день они тоже не пойдут на уроки. Часть детей и учителей в ту школу ходит из Ясиноватой (неподконтрольная территория). Переход на нашу территорию закрыт. Пересмотрела сведения АТО — об этом там ни слова. В то же время, люди чувствуют обострение.
Евгений Магда:
— 2017-й — это год усугубления проблем, начиная с блокады торгового сообщения с Донбассом, которая привела к удару по экономическим позициям Украины в целом, продолжая тем, что на протяжении года не обменяли ни одного пленного, и заканчивая сменой “власти” в Луганске, которая не изменила расстановку сил.
Проблем на Донбассе достаточно, и они консервируются. Ведь Россия эти проблемы не хочет решать, а Украина и мировое сообщество не в состоянии это сделать без российского согласия.
Однако, есть такой факт: западное единство в вопросе санкций против России сохраняется, несмотря на все усилия Москвы. Это очень показательный момент.
Олег Петровец:
— Считаю, что 2017-й — это, скорее, успех. Маленький, но успех.
Очень эффективно включились США. Существенную поддержку нам дало назначение спецпредставителя Курта Уолкера, который активно отстаивает интересы Украины и не стесняется озвучивать это.
У нас очень мощный союзник, мнение которого постоянно воспринимается Евросоюзом.
Кроме того, вмешательство США в конфликт фактически придало важности процессу. Штаты четко показали, что такие конфликты Европа не может разруливать самостоятельно.
Вспомните, что во времена администрации Обамы ничего не делалось, кроме заявлений “мы обеспокоены”.
США сейчас намерены решить этот конфликт и таким образом продемонстрировать свое превосходство.
Если России давать свободу действий и опираться на то, что исключительно РФ правит балом на востоке, то Москва начнет еще глубже запускать свои когти.
Могли бы мы два года назад подумать, что президент РФ Путин фактически сядет за переговоры по миротворцам и заложникам?
Тот факт, что и ПАСЕ хочет снимать санкции в отношении России, свидетельствует о наличии определенного компромисса. Главное, Путину сохранить лицо от выходе с Донбасса.
То, что Уолкер и Сурков встречаются за закрытыми дверями, тоже свидетельствует о тесном контакте по этому вопросу. Есть диалог, а значит будет решение.
Что еще будет в 2017-м
Георгий Тука:
— До конца 2017 года, по моему мнению, измениться может что-то только к худшему, то есть ситуация обострится. Но, хочу верить, что этого не случится. Наши позиции достаточно прочны, поэтому любые попытки террористов наскоком захватить новые территории приведут к многочисленным жертвам среди незаконных вооруженных формирований. Поэтому я не думаю, что они осмелятся на такие поступки.
Скорей всего, мы столкнемся с стабильным беспокойством.
Ольга Мусафирова:
— Я очень далека от того, чтобы давались конкретные результаты к каким-то датам (до Нового года, 1 мая и т.д.). Это практика с советских времен.
По закону об оккупированных территориях. Надеюсь, на следующей пленарной неделе он будет рассмотрен. Закон нужен, но я далека от оптимизма — не думаю, что он решит упомянутые мной насущные вопросы.
Как этот закон может повлиять на российских оккупантов, чтобы они ушли с Донбасса? Никак. Люди продолжают гибнуть.
На что мы можем рассчитывать? Надо перед собой ставить реальные цели. Если до Нового года нам удастся провести обмен пленными — я буду считать, что у нас будет хороший Новый год.
Это самое важное. Люди, которые месяцы и годы находятся в плену, заслуживают того, чтобы вернуться домой без всяких дополнительных условий.
Евгений Магда:
— Единственная надежда в 2017-м — это, пожалуй, обмен пленными. Ожидать какой-то кардинальный прорыв в поиске урегулирования ситуации в Донбассе я бы не стал.
Это клубок противоречий, который сегодня остается очень болезненным с отсутствием простого решения проблемы. Россия, без которой решить этот конфликт практически невозможно, не заинтересована в том, чтобы искать способ урегулирования.
Активизация США — плюс. Но они не могут переиграть Россию в этом противостоянии. Европейский союз, в частности члены нормандской четверки (Германия, Франция), не прочь более плотно заняться этой проблемой, но на них висит груз внутренних проблем.
Поэтому мы будем наблюдать в течение декабря сложную игру в шантаж. То есть, что будет с пленными, если примут закон о реинтеграции Донбасса?
Закон не изменит кардинально расстановку сил и, видимо, не выведет ни одного российского военного подразделения, но он может продемонстрировать украинскую политическую волю. Это важно.
2018-й: прогнозы?
Георгий Тука:
— Я бы не хотел быть Вангой. Слишком много внешних факторов, на которые мы не влияем или, как минимум, не всегда способны это делать. Могу только надеяться, что в 2018 году на нашу землю придет мир.
Надо быть реалистами. С момента принятия решения Советом Безопасности ООН и к реализации проекта миротворцев истечет немало времени. По оптимистическим прогнозам, 8-10 месяцев, а, возможно, и больше. Это зависит от мандата, состава и объемов финансирования миссии.
Но очень надеюсь, что хотя бы до конца 2018 миссия уже будет работать на Донбассе.
Ольга Мусафирова:
— Я согласна с теми, кто говорит об опасности переформатирования и возникновения так называемой новой геополитической реальности. Кроме того, я ссылаюсь и на те сведения, которыми артикулируют бывшие лидеры боевиков.
Тот же Александр Ходаковский — бывший командир Востока. Он говорит, что надо немедленно проводить референдум, пользуясь ситуацией неопределенности в Луганске и либо объединять “ЛНР” и “ДНР”, либо возвращаться к проекту “Новороссия”, который был актуален в 2014 году.
Мне кажется это очень опасным. Если бы себе представить, что они быстро проведут референдум и образуют “Новороссию”, то можно предположить, что главари боевиков скажут Украине: “Мы мирная страна, почему вы к нам имеете какие-то претензии или “агрессию”? Мы не убиваем украинских военных”. И формально на это могут клюнуть какие-то международные структуры. Это нежелательное развитие событий.
Посчитаем время, сколько надо на принятие резолюции в ООН, формирование миротворческих сил. Мы не можем говорить о близкой перспективе, разве что о среднесрочной. Самое важное — не врать друг другу. На мой взгляд, 1,5-2 года — это самый оптимистичный сценарий.
Тогда это означает, что нам еще 2 года жить в ситуаций, в которой находимся в данный момент.
Только реформируя страну, мы сможем вытащить себя из той бездны и болота, в котором находимся столько лет подряд. Надо дать надежду людям, которые живут на оккупированных территориях — показать, что в Украине вдруг что-то стало получаться стоящее.
Люди в ОРДЛО очень устали от войны и неопределенности. Но, благодаря друзьям, родственникам и социальным сетям, они хорошо коммутируют с мирной территорией и знают о наших проблемах, которых выше головы.
Для тех людей самое важное, конечно, получить мир. Но на следующий день после наступления мира, они почувствуют все эти нерешенные проблемы так же остро, как мы.
Евгений Магда:
— Конкретики по 2018 году нет. Можно играть в отмену Минских договоренностей, но что вместо них? Ответа нет.
Не та сегодня ситуация, чтобы мировое сообщество могло продиктовать свою волю России. Поскольку это невозможно, придется учитывать Москву в этом уравнении, которая так или иначе будет участником процесса.
Для размещения миротворцев на Донбассе в 2018 году, нужна очень высокая динамика в ООН. Это решение, которое не принимается в один момент. Даже процедура принятия об этом говорит: сначала идет принципиальное решение о направлении контингента, а затем — его численность, мандат, вооружение и тому подобное.
Предполагается, что это будет беспрецедентная по размерам миссия миротворцев ООН. Потому конфликт на Донбассе — крупнейший в Европе за последние 20 лет.
Надо учитывать: накоплено так много разнообразной военной техники, что можно вооружить сразу несколько европейских армий.. Соответственно, численность миротворцев должна быть адекватной.
По состоянию на сейчас, мы балансируем между консервацией и появлением какого-то консолидированного западного предложения к России по урегулированию, которое должно разрешить Москве сохранить лицо и одновременно окончательно уйти с Донбасса.
Олег Петровец:
— До выборов президента в России (март 2018-го. — Ред.) ситуация с Донбассом кардинально не изменится. Разве что будут приняты решения, которые смягчат позицию Путина среди скептиков в России.
То есть, если Путин будет демонстрировать публичную миролюбивисть, это придаст веса на выборах и очеловечит его образ. Словом, декларации будут, а реальные шаги — нет. Лишь после выборов будет развязка на Донбассе.
Путин для сохранения своего лица полностью закроет финансовые потоки самопровозглашенным республикам со стороны России. В свою очередь, это приведет к полной убыточности в ОРДЛО и к поиску компромиссов с украинской стороной.
Кстати, смена руководства “ЛНР” — яркое тому свидетельство. Люди уже увидят, что нет никаких народных правительств, а вместо них — марионетки.
Донбасс, однозначно, не потерян. Ведь это искусственно созданный кризис. Более того, чем дальше — тем больше люди понимают, что обещанного блага не будет, а болото, в которое они влезли — это и есть Россия.
Как только перекроются финансовые потоки из России и государственная граница миротворцами ООН — обнищание людей будет стремительно расти. Тогда силовой сценарий украинцев гораздо более вероятен и даст возможность говорить о том, что конфликт на Донбассе решится, когда уйдет последний российский солдат. А с местными террористами мы разберемся очень быстро.
Богдан Аминов.
