Преступления сексуального насилия россиян на ВОТ: ожидать ли неотвратимого наказания

Сексуальное насилие во время войны — не просто преступление, ужасное само по себе, это еще и оружие, которое цинично использует агрессор, чтобы унизить, уничтожить в основном беззащитного человека, парализовать любое сопротивление, продемонстрировать свое превосходство и безнаказанность.

Сексуальное насилие, связанное с конфликтом (или СНСК) — юридический термин, которым обозначают изнасилование, сексуальное рабство, сексуальные пытки или унижения, умышленное заражение венерическими заболеваниями, принуждение к созерцанию сексуального насилия в отношении других людей и другие формы сексуального насилия, которые осуществляются с политическими или социально-экономическими намерениями, соответствующие целям конфликта.

Согласно многочисленным статьям Всеобщей декларации прав человека, СНСК является грубым нарушением прав человека.

Украина столкнулась с беспрецедентным распространением на временно оккупированных территориях сексуального насилия в отношении гражданских со стороны российских агрессоров.

Факты ICTV обратились в Офис генерального прокурора с просьбой рассказать, как расследуются такие преступления и можно ли надеяться на неотвратимость наказания для преступников.

Руководительница специализированного управления по организации расследования СНСК Офиса генпрокурора Ирина Диденко ответила на все наши вопросы.

— Пани Ирина, сексуальные преступления российской армии против украинцев на оккупированных территориях фиксировались повсеместно. Как говорят, еще с 2014 года. Как устанавливались эти преступления? Всегда ли пострадавшие готовы говорить об этом?

— Тема сексуального насилия на войне является довольно чувствительной в нашем обществе. Установление фактов сексуального насилия, связанного с конфликтом (СНСК), происходит в порядке досудебного расследования. Все начинается с заявления пострадавшего лица. Без его согласия и желания правоохранительные органы не будут вести расследование именно в контексте СНСК, поскольку существует риск ретравматизации.

Правоохранительные органы часто понимают, что в конкретной ситуации существует таки вероятность СНСК, однако пока само лицо не готово говорить, следствие и прокуратура не будут давить на пострадавшего.

Пострадавшие не всегда в состоянии говорить сразу о пережитом преступлении. Конечно, есть те, кто готовы обращаться в правоохранительные органы, активно сотрудничать со следствием, но они составляют меньшинство.

В обществе существуют предубеждения относительно такой категории преступлений, и именно они влияют на поведение пострадавшего лица, заставляют его замыкаться и молчать о собственной трагедии.

— Эти преступления имеют и житейские, и медицинские, и правовые, и военные аспекты. Какие специалисты привлекались к расследованию этих дел?

— Вопрос привлечения специалистов специфический. Категория уголовных производств с элементом СНСК должна оставаться максимально конфиденциальной, что мы и обеспечиваем.

Обычно в этих производствах довольно активное участие принимают психологи, которые действительно способны оказать качественную помощь пострадавшим. Кроме того, привлекаются врачи: при необходимости или по желанию пострадавшего лица.

Что касается правовых аспектов, прокуроры и следователи плодотворно сотрудничают с общественными организациями, международными и национальными экспертами по международному гуманитарному праву. Среди юридических тонкостей этих категорий дел, прежде всего, их квалификация.

Нам важно перенять положительный или, наоборот, избежать негативного опыта других государств в понимании рассмотрения этих преступлений международными институтами, в частности Международным уголовным судом.

— Есть ли уже статистика по сексуальным преступлениям на оккупированных территориях? И теперь, когда эти преступления получили огласку, уменьшится ли количество таких преступлений на до сих пор оккупированных территориях, учитывая неотвратимость наказания?

— Сейчас говорить о полноценной статистике еще рано. Уровень латентности этих преступлений остается довольно высоким по разным причинам. Сегодня можем только говорить о фактах, которые уже есть. И это исключительно те производства, в которых пострадавшие обратились с соответствующими заявлениями в правоохранительные органы.

Могу назвать общую цифру — 208 фактов СНСК, но это лишь капля. Международный опыт показывает, что такая категория военных преступлений расследуется длительное время. У нас в Украине до сих пор идет война, отсутствует доступ к оккупированным территориям, где, очевидно, до сих пор происходят эти преступления. Или к месту, где происходили ранее эти преступления.

Также люди могут годами молчать о факте СНСК и мы будем ждать того дня, когда они сами захотят с нами сотрудничать.

Говорить об уменьшении количества таких преступлений, пока идет война, преждевременно. Даже когда она закончится, мы будем в дальнейшем обнаруживать все новые и новые факты СНСК.

Об этом свидетельствует опыт Боснии и Герцоговины.

— Есть ли примеры реального наказания насильников уже сегодня? Можно ли рассказать об этом? Какие самые вопиющие случаи пришлось расследовать?

— Сейчас есть только один заочный приговор, в отношении непосредственного исполнителя преступления — военнослужащего Вооруженных сил РФ. Он приговорен к 12 годам лишения свободы. Полноценное наказание будет ждать преступников в будущем.

Страдания наших людей на деоккупированных территориях — в прошлом, теперь они здесь с нами и пытаются вернуться к обычной жизни, насколько это возможно. Но мы можем только представить, что происходит во временно оккупированных городах и селах.

А страх неотвратимого наказания за совершенные преступления будет преследовать преступников до конца их жизни.

Выделить какой-то случай крайне сложно. Каждое преступление — это личная трагедия, которую мы не способны до конца понять.

Мы не пережили того опыта, который прошли наши пострадавшие от СНСК. Для нас это непростые истории, которые заставляют работать в дальнейшем, чтобы установить действительно виновных и причастных и привлечь их к справедливому наказанию.

— В конце прошлого года состоялась презентация документального фильма “Сексуальные преступления РФ в Украине”. Там приведены факты бесчеловечной жестокости. В совместных базах украинских правозащитниц содержится более десяти тысяч вопиющих эпизодов военных преступлений, связанных с насилием. Что делается, чтобы наказать виновных, и есть ли надежда, что это может произойти реально?

— Необходимо понимать, что военные преступления не имеют сроков давности. Кроме того, значительное количество фактов СНСК может свидетельствовать о геноциде. Поэтому расследования будут длиться не один год даже после завершения войны.

Самое сложное в расследовании этих преступлений — установление лица, которое их совершало, то есть потенциального подозреваемого. В этом нам помогают международные организации.

Однако необходимо понимать, это довольно кропотливый и сложный процесс. Но уже есть положительные наработки.

Следы преступлений всегда где-то остаются и они приводят нас к подозреваемым или к тем, кто может что-то знать о преступлении.

В то же время в международном праве существует такое понятие, как командная ответственность. То есть командиры соответствующих подразделений могут и буть нести ответственность за действия своих подчиненных.

Именно сотрудничество с Международным уголовным судом дает основания для уверенности.

— Каким образом пытаются вернуть к жизни людей, подвергшихся таким пыткам? Всегда ли это удается?

— Прежде всего нужно, чтобы пострадавшие почувствовали себя в безопасности. После этого начинается процесс возвращения к нормальной жизни, насколько это возможно.

Медицинская и психологическая реабилитации играют здесь важное значение. Часто пострадавшим нужно просто внимание. Здесь главное избегать любых предубеждений и осуждений. Риск ретравматизации остается высоким, а стигма может следовать за пострадавшим длительное время.

Часто пострадавшие возвращаются к привычному образу жизни, хотя, к сожалению, существуют и негативные случаи, когда они закрываются и перестают выходить на контакт.

Правоохранительным органам стоит быть крайне осмотрительными в общении с такими пострадавшими, без должного отношения к ним наша работа будет сведена на нет.

Необходимо, чтобы люди, подвергшиеся сексуальному насилию, поняли — мы в одной лодке. И у нас общая цель — привлечение обидчиков к ответственности и восстановление справедливости для пострадавших.

В заключение добавлю: документирование таких преступлений очень важно. Оно формирует массив данных для восстановления справедливости на национальном и на международном уровнях.

Документирование — очень ответственная функция и очень тяжелая работа, прежде всего, эмоционально. Фиксация рассказов, особенно когда они касаются сексуального насилия, имеет свои правила.

Но помните: разглашение информации о показаниях потерпевших или свидетелей сексуального насилия — видео, аудио, фактов с указанием имен, места совершенного преступления и других деталей — недопустимо.