Многие украинцы находятся в постоянном поиске занятости, а выпускники вузов часто не идут работать по специальности, так и не найдя себе места в профессии. HR-координатор Светлана Котляревская, советник министра экономического развития и торговли, оппонирует: интересная работа есть, это — развитие новой страны.
Факты ICTV продолжают серию публикаций о новых компетенциях и возможностях в период кризиса. Этот разговор о работе на государство. Кто нужен стране, о мотивации и где те двери, в которые надо стучать.
Первый текст серии: Директор по развитию Work.ua Сергей Марченко: Тракторист с знанием французского — не анекдот, найти работу можно за 2 недели
— Вы работаете с 9.00 до 18.00?
— Мы — люди бизнеса, работаем не по графику, а сколько надо. В Кабмин мы пришли работать не на процесс с 9 до 18, а ради реформ. Это как Майдан. Он должен был иметь конечный результат, на который все рассчитывали.
— Полтора года назад я брал интервью у другого реформатора, мы пили кофе на Институтской, и в 18.10-18.15 вышли из заведения. До метро Крещатик сунула огромная толпа. Реформатор объяснил: Это же чиновники…
— Госслужба меняется. На нее пришли управленцы высшего звена из бизнеса, которые принесли совсем другие понятия этих неформальных “принято” и “не принято”. Среди чиновников тоже были и есть качественные профи, которые не смотрят на часы, а выполняют поставленные задачи.
Почему раньше шли на госслужбу? Для некоторых это был пропуск к коррупционным схемам, поскольку в тех условиях качественному специалисту работать было трудно. Другие выбирали госслужбу с перспективой получить когда-то более-менее приличную пенсию. Но для этого приходилось годами терпеть и изо всех сил держаться за портфель.
Сейчас ситуация изменилась: госслужба стала престижной работой с благородной миссией — реформировать государство.
Мне кажется, что один из ключевых критериев успешности чиновника — это патриотическая мотивация. Если в глазах человека просматривается желание действовать, менять страну, то это действительно то, что нужно.
Но одного желания мало, должна быть готовность работать на такой результат. Речь о понимании “Если не я, то кто?”. Понимании, что нам здесь жить, нашим родителям и детям. И нет каких-то специальных людей, кроме нас самих, которые придут и все изменят к лучшему.
Например, у меня был стажер в HR-направлении. Учится за границей, приехал на три месяца летом в Украину с готовностью помогать. Он пояснил, что его мама работает в Европе, и он хочет помочь построить такую страну, в которую она могла бы вернуться. А пока одногруппники его не понимают: “Ты что, crazy, хочешь вернуться в Украину?”.
— Сколько нужно времени, чтобы переучить чиновников работать на результат?
— Нет унифицированной единицы времени — есть конкретика по каждому человеку. Например, почему госслужащий остается или не остается доработать задачи после шести? Дело в мотивации. Многое мы делаем не за деньги, а потому, что нам интересен процесс и получение результата, а также развитие в долгосрочной перспективе.
— Старые кадры приняли новый подход?
— Я знаю много примеров людей, которые работают в министерстве давно, но сейчас я их считаю госслужащими новой формации. Для тех, кто готов учиться, мы открываем бизнес-образование, знакомим с онлайн-курсами (Coursera, Prometheus), содействуем в изучении английского.
С некоторыми чиновниками просто приходится прощаться, их не изменить. Но значительная их часть готова меняться при условии того, что будут новые цели, новые подходы, новые методы оценки работы.
Они приспосабливаются к работе в новых условиях, пусть это и не быстрый процесс.
— Уложиться в рабочий график с 9 до 18 с теми задачами, которые ставятся перед работающими в Кабмине, реально?
— Я бы не ставила за основу продолжительность рабочего дня, лучше брать показатели его качества. Согласитесь, можно просидеть в офисе с 9 до 18, успев разве что кофе попить, выйти в магазин или “зависнуть” в Facebook. Другие же, наоборот, могут за несколько часов правильно организованного процесса выполнить недельный объем работ. И еще успеть разработать несколько новых инициатив и проектов. Конечно, эффективность такого чиновника будет выше в разы, и ходить с секундомером за ним никто не будет.
Штат государственных служащих в Украине около 300 тыс. человек. Качество и скорость их работы напрямую влияет на нашу жизнь. От стратегических задач до базового обслуживания, например, в паспортном столе или налоговой. Они не эволюционируют сами по себе, это тяжелый, монотонный и незаметный для рядового украинца процесс. Но это нужно делать.
Сказки о Мюнхаузене, который сам себя вытащил за волосы, это всего лишь сказки.
— Чисто гипотетически, на госслужбе может быть свободный рабочий график?
— Сегодня — нет. Но если мы говорим о волонтерстве, то форматы сотрудничества бывают разные.
Есть примеры людей с крутыми резюме, которые не могут оставить основную работу или бизнес, но могут выделить 1-2 дня в неделю для страны.
Это формат консультаций.
— Вам бы подошли люди с высокой квалификацией на 1-2 дня в неделю?
— На некоторые задачи — да, если мы говорим о государственных предприятиях. Например, сегодня мне нужен юрист-адвокат, который в суде сможет представлять позицию государственного предприятия. Мы понимаем, что начальник отдела конкретно этого госпредприятия не соответствует квалификации адвоката. Сейчас я веду переговоры с некоторыми юридическими компаниями о том, чтобы они выделили адвоката. Он мне не нужен с 9 до 18.
— Молодежь часто раздражает, что надо сидеть в офисе именно с 9 до 18.
— Возможно, когда-то у нас появится крутой hub для государственных служащих. В то же время знаю примеры из регионов, когда бизнес-управленец, который пришел на государственную службу, сделал план-схему: “Вот 5 кабинетов моего департамента, здесь стены ломаем, делаем openspace, здесь кофеварка, здесь стол для встреч за стеклянной перегородкой, для меня — маленький кабинет здесь в углу “.
Я спросила у него: “Это первое, с чего ты начинаешь?”. Он пояснил, что нет, конечно, но нужно, чтобы люди заходили и понимали, что у нас все по-другому. Так быстрее ломаются стереотипы.
— Сейчас мне сложно представить, чтобы, например, в Кременчуге чиновники ходили на работу с мотивацией построения новой страны.
— А они должны так думать. Мы должны прививать понимание, что это они — те люди, которые строят будущее Украины. Независимо от того, работаешь ты в Киеве или в районном центре.
Да, есть большая финансовая проблема, к сожалению сейчас имеем очень низкую компенсацию для служащих. Но в этом вопросе возможны сдвиги уже в ближайшее время, с принятием законодательных изменений. Кроме того, временным решением проблемы является создание проектных офисов.
И конечно же, многие специалисты работают на волонтерских началах, без оплаты, или за оплату символическую. Как раз у них проблем с мотивацией нет — они действительно хотят быть причастны к изменениям в стране. Поэтому я искренне благодарна молодежи 20-25 лет. Они уже совсем другие. Это те люди, у которых ментально заложено правильные “принято” / “не принято” бросить мусор на обочине, поблагодарить продавщицу, прийти на работу и не брать взятку.
— Молодежь патриотическая, но достаточно ли у нее компетенций строить новую страну?
— На госслужбе формируется качественный тандем из людей, которые на ней работают давно, имеют квалификацию и тонкое понимание государственной сферы, с другой стороны — слой управленцев из бизнеса, которые принесли принципиально новые подходы в качестве и скорости работы. Также есть доля молодежи, которая видит себя на госслужбе, имеет энергию и желание. Вот именно на этих трех составляющих должно расти новое поколение государственных служащих.
— То есть, госслужба — это школа, после которой можно смело идти в бизнес?
— Это запись в резюме, за которую не стыдно, и которая открывает для вас новые возможности. Идти или не идти в бизнес — это риторический вопрос. Сейчас открыто окно возможностей для тех, кто готов работать на госслужбе. Это период активных изменений, трансформаций. Он требует большой отдачи и мотивации.
После такого интенсивного опыта можно оставаться работать надолго, строить карьеру, служить народу Украины.
Государственная служба должна стоять в один ряд с работой врача и педагога. Мотивация здесь одна — строить новую Украину.
— Ваши оппоненты скажут, что многие учителя дают частные уроки, собирают благотворительные взносы на ремонт класса.
— Есть большая доля врачей, педагогов, работающих за низкую заработную плату. А почему? Потому что это призвание. Но финансирование должно быть рыночным, по крайней мере, близко к рыночному. Именно поэтому мы сейчас во весь голос заявляем о том, что надо поднимать зарплату в госсекторе.
— Какая зарплата сегодня?
— По разному. “Среднюю температуру” измерять некорректно. В идеале нужно выйти на более-менее адекватный уровень компенсации. Мы должны достичь уровня медианы в каждой специальности. Это позволит обеспечить государство хорошими специалистами в среднесрочной перспективе, волонтеры (а ввиду госзарплаты их иначе трудно назвать) не могут работать вечно.
Если в карте мотивации у человека на первом месте деньги — это не к нам. На данный момент это так, к сожалению.
Государственная служба дает другое — возможность быть причастным к строительству новой Украины, добротные карьерные возможности, колоссальный опыт, возможность увидеть и перенять опыт других стран и представлять Украину на международной арене.
— Если сравнить квалификацию, скажем, заместителя министра с человеком из бизнеса, то это кто — топ-менджер компании?
— Уровень топ-менеджера международной компании. Будем честными: если говорим об управлении государством, то, наверное, нет такой компании, которая могла бы заниматься чем-то более важным, нежели этим.
— Все-таки, после Майдана многие шли в госорганы с четким месседжем: работаю год-два, а дальше возвращаюсь в бизнес. Какова ситуация сегодня?
— Мы сейчас не о годе-двух говорим. Госслужба не такая ужасная, как все думают. Вспомним крупные международные компании. Многие из них берут стажеров за мизерные деньги. Почему молодежь готова идти на такую работу, проходить несколько этапов собеседований, выдерживать бешеную конкуренцию из-за огромного конкурса? Потому что рассчитывает на получение опыта, и записи в резюме, стремясь приобщиться к чему-то глобальному. С госслужбой тоже самое: что может быть глобальнее, нежели развитие страны?
— Сложно себя мотивировать, когда понимаешь, что кумовство, а не качественная работа будет способствовать карьерному росту. Госслужба — это до сих пор “закрытый клуб”?
— Уже нет. Это место, где можно построить реальную карьеру, играя за логическими профессиональными правилами.
Если все годы Независимости люди слышали лишь о том, что это “закрытый клуб”, коррумпированная система, то понятно, что сейчас никто не может поверить, что в последние 1,5-2 года все меняется. Я не буду убеждать, что сейчас все суперидеально.
Но именно сегодня нужны люди, которые совместно с нами помогут все изменить. В том числе сделать государственную службу более профессиональной, эффективной и престижной.
— Но на госслужбе до сих пор работают кумовья, родственники.
— Нет, например, в Минэкономразвития у нас обновлено 80% руководящих должностей. Да, на самом низком звене все еще остается много служащих старого формата, но и это со временем изменится.
Сейчас мы открываем новые возможности людям, желающим присоединиться к работе на госслужбе. Если раньше это было невозможно, или возможности строить карьеру заканчивались на стартовых позициях, то сейчас все иначе.
— Среди госслужащих с большим опытом много ли людей, которые верят в коренные изменения?
— Много или мало — понятия относительные. Их пока недостаточно. Мы приходим в больницу, где видим “тетю” с копеечной зарплатой, а она еще и прикрикнула на нас. Мы возмутились, ответили в ее же стиле. Что в итоге? Тотальный негатив с обеих сторон. Так изменения не произойдут. Нужно заходить внутрь системы, определять, что нужно изменить, чтобы эта женщина стала клиентоориентированной. Нужно не “тетю” воспитывать поучениями, а участвовать в изменениях глобальных. Понять, почему она такая, и что нужно изменить в первую очередь в ней.
Большинство людей на самом деле нейтральные, не хороши и не плохи, они меняют свое поведение в зависимости от созданных условий. Поэтому наша задача не воспитывать их или поучать, а создавать новую прогрессивную систему, новые условия, которые требуют более эффективной работы и более ответственного отношения. И тогда у них будет выбор: измениться или уйти.
Я не говорю, что каждый должен идти на госслужбу, но тем, кто готов возглавить изменения, тем, у кого “включается” что-то внутри, когда мы говорим о построении новой страны, о патриотизме, о том, что нам здесь жить, возможно, стоит попробовать.
— Вы призываете именно молодежь?
— Это призыв к любому человеку, который сейчас может сказать, что главный приоритет не деньги, а развитие страны. Помните время конца 1990-х, когда рядовые инженеры из НИИ шли в бизнес? (Если его тогда можно было назвать бизнесом.) Было жутко, страшно, но те, кто рискнул, получили шанс на новую жизнь. Сейчас обратная волна. Теперь госсектор ждет профессиональных юристов, экономистов, кадровиков, финансистов из бизнеса разного уровня, которые выйдут из зоны комфорта и получат шанс построить карьеру в новом мире государственного сектора.
Это окно возможностей для тех, кто относится к своей карьере сознательно.
— Каких специальностей не хватает?
— Всех, но если говорить о том, что у меня на слуху, то это, конечно, юристы, экономисты, коммуникаторы. Зависит от профиля государственной структуры.
— Есть минимальные требования, чтобы меня взяли на госслужбу?
— Есть квалификационные характеристики, которые никто не отменял. Обязательным является диплом о высшем образовании.
— Человек дочитал до этого момента и захотел на госслужбу. Куда ему обращаться?
— Писать мне или Максиму Нефедову на Facebook. Все те, кто к нам пришли, как минимум, читали Facebook Нефедова или других активных участников реформ.
— То есть, Facebook — это хороший инструмент поиска кадров?
— Да, но его недостаточно. Сейчас мы ведем консультации с ведущими порталами по поиску персонала о формировании на их сайтах-сервисах конкретной закладки “Государственная служба” с актуальными вакансиями. В нее будут попадать все открытые конкурсы на вакантные должности в соответствующих государственных органах. Все будет прозрачно и понятно.
— А почему Facebook так часто пишет, что ничего не меняется?
— Потому что психология человека такова, что он скорее видит плохое, чем хорошее. Мы сегодня вышли на улицу, холодно, дождь (разговор состоялся в прошлый четверг, действительно шел дождь, было не по-сентябрьски прохладно. — Р.Б.), фиксируем негатив. Почему? А потому что когда наши прапрапредки выходили на охоту, их мозг прежде фиксировал опасности. Это им сохраняло жизнь. У нас остались те же рефлексы.
Так же и с изменениями в государстве. Мы же не фиксируем мирное небо, не разрушенные дома, как в некоторых частях нашей страны. Позитива много, но людям иногда комфортнее писать о зраде.
— Говорят, что волна волонтерства прошла?
— За два года после Майдана, 99% людей, которые видели себя в работе над реформами, уже с нами. Это были первопроходцы. Пришло время следующей волны.
— Вы — волонтер?
— Всех, кто пришел из бизнеса, можно считать волонтерами.
— Как вы живете, если работаете на волонтерских началах?
— У каждого своя история в эти непростые времена. Мой муж может временно финансово обеспечить меня в то время, как я буду работать на изменения в стране. Это будет самая маленькая плата, по сравнению с людьми, которые сейчас на передовой.
Ростислав Буняк.
