Не Bayraktar едиными: интервью с разработчиком и пилотом украинских дронов R18, защищающих Украину

С начала полномасштабной войны власти и СМИ очень много говорят о важной роли БПЛА в противостоянии Украины российским захватчикам. Самые известные кейсы – широкое использование иностранных коммерческих беспилотников для разведки, успешное применение ударных БПЛА – таких, как турецкий Bayraktar, а также дронов-камикадзе.

Однако в этой войне Украина полагается не только на достижения партнеров – в разработке и даже активном использовании есть беспилотники украинского производства, успешно показывающие себя на поле боя.

Так, например, украинские ударные БПЛА R18 помогают ВСУ освобождать Херсонскую область, борются против бронированных машин на первой линии фронта и отрабатывают даже такие цели, на которые не были рассчитаны изначально.

Их разработкой занимается ГО Аэроразведка, которая зародилась восемь лет назад как сообщество волонтеров, использовавших дроны в зоне АТО.

С начала вторжения эти специалисты помогают уничтожать танки, командирские грузовики и автомобили с электронным оборудованием.

Сначала они использовали коммерческие беспилотники для наблюдения, но позже команда инженеров, разработчиков программного обеспечения и энтузиастов разработала свои собственные конструкции – ряд разведывательных беспилотников, а также большие 1,5-метровые октокоптеры R18, способные сбрасывать бомбы и реактивные противотанковые гранаты на врага.

Факты ICTV побеседовали с Вадимом Юником – руководителем направления роботизированных технологий ГО Аэроразведка, а также одним из операторов дрона R18 – Евгением, чтобы узнать больше о том, как украинские БПЛА помогают защищать страну в условиях полномасштабной войны с российским агрессором.

– Какие модификации ударных дронов есть на вашем оснащении? Каковы их особенности и предназначение?

Вадим Юник: У нас есть модель дрона R18, разработанная нами еще в 2017-2018 году. Она очень активно использовалась в зоне АТО (ООС) и сейчас, на этой стадии войны, военные продолжают ею пользоваться. За этот короткий период было сделано более 100 комплексов дронов, передаваемых военным на фронт. Его основная задача – переносить военное вооружение и взрывчатые вещества, а также уничтожать военную технику, военные укрепления врага и склады хранения оружия.

– То есть он работает не как дрон-камикадзе?

Вадим Юник: Нет, он возвращается, это дрон многократного использования.

– Насколько дорого стоит производство собственных украинских дронов?

Вадим Юник: IT-направление в целом очень дорогое. У нас очень много ресурса идет на усовершенствование того, что мы делаем, ведь это важно. То есть здесь нельзя просто один раз что-то сделать и сказать: “Ну все, давайте пользоваться.”

Здесь постоянно идет развитие, мы что-то совершенствуем, меняем, что-то убираем, а что-то – добавляем. Это занимает очень много времени и ресурса – не только финансово. Это требует очень профессиональной команды, хорошей связи с теми, кто этим пользуется.

– С какими сложностями вы столкнулись с момента начала разработки?

Вадим Юник: Сам проект Аэроразведка начинался еще во время Евромайдана. Основное желание было – чтобы общество могло помочь армии. 

Армию можно грубо разделить на две категории: есть воюющие люди, прямые пользователи – они быстро все подхватывают (идут на контакт, – Ред.), потому что понимают, что дрон дает им на поле боя.

А если брать каких-то офицеров, принимающих решения, так называемые кадровые военные, то с их стороны не то что не было помощи, они умышленно мешали. В 2017-2018 году они постоянно говорили, что им это якобы не нужно.

То есть, мы созывали совещания с Генштабом – а нам говорили: “Что вы такое делаете”.

А потом, когда происходили события в Нагорном Карабахе, они говорили – “О, смотрите, ударные дроны!”

А мы отвечали, что вообще-то у них это могло быть на руках уже давно, просто от них надо было кивнуть головой и сказать, что да, давайте делать. Сейчас они, конечно, говорят, что согласны и понимают. Но очень жаль, что ждать этого пришлось очень долго.

Сейчас, конечно, появляется очень много команд незаангажированных людей. Которые приходят во время войны из бизнеса, и потому у них более широкие взгляды.

Фактически все, что создавалось, создавалось на донатах людей и их желании что-то делать для армии. Потому что мы понимали, что если будем ждать какой-то команды сверху, мы ее никогда не дождемся, и можем только профукать нашу страну. Так что люди работали на свой страх и риск, вкладывая время и деньги. Поэтому мы были частично готовы к тому, что началось в феврале.

– А сейчас – какие сложности у вас есть с закупками и доставкой деталей, необходимых для дронов, и как вы их решаете? Например, известно, что довольно трудно доставать чипы для дронов.

Вадим Юник: Вообще на этом рынке, связанном с чипами, сейчас кризис. Я не экономист и не могу сказать, почему именно так происходит, но я вижу это. Да, есть препятствия, но в принципе по большинству вещей у нас есть возможность покупать, и мы это делаем. Главное – подойти к этому более широко и искать разные возможности, чтобы это привезти.

Так что это сложно, но я не скажу, что здесь есть какая-то большая проблема, все возможно. Пока нет ни одного компонента, который мы не могли бы привезти, если действительно этого хотели.

– Имеют ли эти дроны возможность противодействовать антидроновым ружьям?

Вадим Юник: Антидроновые ружья плюс станции РЭБ (радиоэлектронная борьба) – это все фактически прямой враг для дрона в воздухе. Потому что они представляют препятствие как по управлению, так и по ссылкам навигации, чтобы дроном нельзя было управлять, чтобы он не знал, где находится.

Это очень похоже на своеобразные состязания между ворами и теми, кто делает замки. Постоянно кто-то совершенствуется. Так же и россияне, и мы делаем усовершенствования – чтобы была возможность летать даже в такой среде.

– Раньше была информация, что на дронах не рекомендуют обновлять софт из-за опасности, что их хакнут. Безопасны ли эти дроны в плане софта, есть ли опасность, что их отследят Китай или РФ?

Вадим Юник: Это касается не наших дронов, а дронов китайского производства. То есть фактически, когда военный использует китайский дрон, он должен понимать имеющийся риск.

– Есть разные инструменты, как это предотвратить, но в большинстве случаев – да, россияне могут отслеживать и видеть, откуда ты взлетаешь. Поэтому военным очень важно это знать и делать все для того, чтобы этого не произошло. Ведь китайцы тесно сотрудничают с россиянами.

К примеру – американцы сейчас запретили на всех смартфонах, которыми пользуются федеральные власти, использовать программу TikTok. Потому что через подобные приложения, которые нам кажутся веселыми, за людьми действительно следят.

И когда приходит очередное обновление, ты нажимаешь, что согласен, и фактически соглашаешься на установку следящей программы – где ты находишься, что делаешь, к кому звонишь, с кем общаешься, чем интересуешься в интернете, кто есть в твоей телефонной книге.

Фактически из этого можно узнать 80-90% информации о том, кто ты. То же касается приложений с тестами типа “Кем ты был в прошлой жизни”.

– Есть ли у вас в планах разработка дронов с большей взрывчаткой, дальностью полета или другими изменениями?

Вадим Юник: Да, у нас это в планах. Мы фактически постоянно совершенствуемся и понимаем, что нужно давать военным более мощное оружие, потому что если человек рискует собой и выходит куда-то, где его могут убить, мы должны дать ему что-то, чем он может максимально поразить врага. Мы над этим постоянно работаем.

– Скоро у нас будет дрон, который имеет фактически вдвое лучшие характеристики, чем R18. И как только это будет происходить, мы будем об этом говорить, показывать. Это постоянное развитие, над которым мы работаем.

– Можете ли вы рассказать о каких-то операциях, возможно, с начала полномасштабной войны, в которых участвовали с помощью дронов?

Оператор Евгений: Лично я больше всего работал на Херсонском направлении. Главное отличие в работе по освобождению этой области – то, что это равнина.

Но там много оросительных каналов, в которых любят прятаться военные, потому что это окоп, который уже сделали за тебя. Его уже вырыли, он достаточно глубок и укреплен бетонными плитами.

– В нем ты более или менее защищен от артиллерии. Но не от коптера – он может забросить снаряд сверху и таким образом отработать цель.

– Сколько времени готовят операторов? И трудно ли вообще научить и научиться управлять дроном?

Оператор Евгений: Управлению нашим ударным дроном мы обучаем людей за две недели. Но мы берем пилотов, уже имеющих опыт управления БПЛА – например, легким дроном-разведчиком или самолетиком.

Такой человек уже понимает какие-то тактические вещи, откуда лучше взлетать, как себя обезопасить. Мы же добавляем ему знаний о том, что такое саперное дело, ведь необходимо пристроить боеприпас и правильно сбросить его на цель.

Ничего сверхсложного здесь нет. Фактически любой человек с адекватным уровнем восприятия может этому научиться.

– Откуда вы обычно набираете людей?

Оператор Евгений: На операторов – чаще всего это ВСУ, тероборона. Гражданские могут быть просто в нашей команде, но если мы передаем на управление дроны – это, в основном, военные.

– Как украинские БПЛА ведут себя в разное время года? Влияет ли на них холодная погода, жара и ветер?

Оператор Евгений: Когда сильный дождь – мы не летаем. Это лишний риск, который лучше пересидеть. Холод оказывает влияние на аккумуляторы, но мы делаем все, чтобы утеплить их, храним их в тепле, например, в машине. Достаем в последний момент и используем – таким образом эту проблему мы решаем. В туман плохо видно, поэтому мы часто не летаем в такую погоду.

– То есть зима не мешает дрону R18 работать на фронте?

Оператор Евгений: На самом деле зимой нам даже проще. Ведь мы работаем в основном ночью, в это время лучше видны объекты в тепловизоре. Летом ночью все горячее после жаркого дня, раскаленное солнцем, поэтому тепловизор не дает столь хорошей картинки.

– (Зимой же, – Ред.) ночью люди светятся. Если это техника, работавшая несколько часов назад и нагревшаяся, она тоже очень хорошо видна. Потому зимой даже прицеливаться проще.

– Есть ли разница в управлении нашим дроном и западным?

Оператор Евгений: Западных ударных дронов у Украины очень немного. Но можно сравнить с иностранными дронами-разведчиками – мы используем и китайские, и американские.

Лучше всего работать на DJI, это Китай, но это айфон в мире бытовых коптеров – они лидер рынка и все хотят хотя бы приблизиться к их уровню.

Есть еще американские Autel – они немного хуже, но тоже более или менее.

– Бывало, нам передавали достаточно дорогие французские и американские беспилотники. Они оказались настолько сырыми, что плохо показали себя на тестировании, поэтому мы не стали использовать их в бою.

– Насколько эффективны R18 и против чего вы их используете?

Оператор Евгений: В первую очередь мы работаем против техники. Речь идет о танках, БМП, БМД – боевых бронированных машинах, наиболее используемых и стоящих на первой линии фронта.

Сверху у такой техники тончайшая броня. Все ожидают, что по ней будут работать гранатометы, которые наносят поражение сбоку, поэтому сбоку защита самая толстая. Мы как раз работаем сверху, и это достаточно эффективно.

Дроны против пехоты – это больше эксперименты: сброс в окоп противопехотной мины, также можно в блиндаж что-нибудь сбросить.

Бывает, что сделаешь днем разведку, наметишь цель, ночью приедешь работать – а техника уехала. Тогда уже работаем по всему, что найдем – грузовикам, например, чтобы уже не лететь назад с пустыми руками.

– А однажды случайно оказалось, что через тепловизор дрона можно увидеть противотанковые мины. Они холодные, а земля, на которой они стоят, за день нагрелась. Мы летели над полем и очень хорошо видели “шахматку” – где именно расставлены противотанковые мины и каким образом их можно обойти.

Фото: Аэроразведка для сайта Факты ICTV