Четвертый набор мобилизованных заждался дембеля. Но вместо сборов домой – приказ собирать в кучу все казенное имущество или же готовить деньги на штрафы, если потерял даже мелочь.
Виктор Антонюк, боец 53-й бригады:
— Согласно перечня – это кажется алюминиевая ложка, которая еще в Академии сухопутных войск была утеряна. Нержавейка не принимается, поскольку она не подлежит переработке. Котелок, фляга солдатские.
Читайте: В Россию отправлен очередной “груз 200”
Прейскурант на вещи, составленный тыловиками Минобороны, армейцев потряс и возмутил. В нем в основном суммы с… тремя нулями!
Влад Якушев, пресс-офицер 14-й отдельной механизированной бригады:
— Есть критическая точка, когда достало настолько, как вы говорите, что сдержаться невозможно.
Вот он — перечень имущества, который перед дембелем раздали бойцам 4-й волны.
А это — пресс-секретарь 14-го разведбата Влад Якушев, который осмелился этот вымогательский документ опубликовать в своем блоге.
Якушев:
— Взять вафельное полотенце, например, которое выбрасывается через 2-3 мес, это просто нереально. Канадская форма, это вот эта утепленная форма, которую мы получили от правительства Канады по гуманитарной помощи. Мы ее получили бесплатно, тем не менее ее ставят на учет, назначают ей какую-то цену.
Во время каждой демобилизации государство вытрясает из карманов своих защитников тысячи гривен. Ложка, чашка, полотенце, простынь, военная форма – все это государственное имущество, оцененное очень дорого. Как выдали в начале службы – все сполна нужно вернуть. Никого не волнует, что вещи поношенные и затертые до дыр. Часто – утерянные в боях. Тогда объясняй – официально рапортами за каждую мелочь – куда все делось. Командование должно провести официальное расследование, не обманул ли боец, или случайно не убрал ли ветошь в чемодан, чтобы домой забрать. Иначе – штраф в 5-10-кратном размере.
Вячеслав Василенко, солдат 41-го отдельного мотопехотного батальона:
— Как я мог с этой штукой сдавать им вещи, которые сгорели в Дебальцево. Я хотя бы успел сдать автомат, у меня открылось кровотечение.
В прошлом году в мае солдат Вячеслав Василенко попал под шквальный обстрел Града, был ранен. Следовательно – лечение и реабилитация. Тем временем в родной части его записали в дезертиры, потому что вовремя не появился после госпиталя. За имущество насчитали долг – более пяти тысяч гривен. Платить их солдат наотрез отказывается.
Василенко:
— Я просто пошел на принцип. У меня остались одни берцы, больше у меня ничего нет, и те в крови. Я специально их держу.
Волонтер Яна Смоляр была свидетелем того обстрела и видела, как раненый воин передавал часть имущества командиру:
— Бронежилет Василенко был на мне, каска, при нас он сдал разгрузку, БК. Я лично с себя сняла бронежилет и каску, т.е. это все мы отдали его непосредственному командиру – начальнику разведки.
Но, как оказалось впоследствии, имущество с солдата вовремя не списали.
Смоляр:
— Разгрузка, матрац, подушка, шлем металлический, простынь, наволочка, и еще что-то. Когда мне сказали, что он должен был это сдать, я не понимаю одной вещи. Человека с поля боя вывезли раненого, он лежит в госпитале, когда он должен был это сдать?
Принципиальность бойца добавила командованию батальона хлопот. Боец Василенко начал забрасывать жалобами в военную прокуратуру.
Смоляр:
— Нам пришла бумага, что черниговский прокурор взял на личный контроль это дело. Я звоню комбату и говорю – приедет Василенко, вы его уволите? Он – заберет заявление из прокуратуры, тогда мы посмотрим.
Командир батальона тяжело вздыхает – хлопот со списанием имущества больше, чем с коварным врагом.
Александр Бакулин, командир 41-го отдельного мотопехотного батальона:
— Было проведено расследование относительно того обстрела, от его командира взвода по имуществу непосредственно Василенко ничего не поступало. Мы его не могли списать.
Куда делись вещи и амуниция – спрашивать уже не с кого. Пока солдат Василенко лечился, руководящие офицеры третьей волны демобилизованы. В тупик теперь зашли обе стороны.
Бакулин:
— По-человечески я уже никак не помогу, потому что во все органы поданы жалобы, тут уже по закону и с наблюдением сверху. Мне это имущество надо возместить. Я не могу за каждого военнослужащего сам заплатить.
Василенко:
— Я когда поехал увольняться, как я мог написать рапорт, если у меня было безумное кровотечение? У ребят автоматы горели. Я говорю, я не представляю этой системы. За что я сейчас борюсь?
Что такое затяжная демобилизация — знают бойцы-“киборги”. Они выжили в ожесточенных боях в донецком аэропорту. Видимо, в знак благодарности за подвиг получили от командования счета за сгоревшие в терминале вещи.
Богдан Наривский, демобилизованный боец 74-го разведывательного батальона:
— Ничего толком не осталось. Единственное что у меня осталось — это спальный мешок. К примеру возьмем шлем кевларовый, так он стоит 2 тысячи. Ты должен был бы заплатить 20 тыс, грубо говоря, в 10 раз больше. Спальный мешок — 249 грн. Если у тебя его нет, ты платишь 1430 грн, т.е. ну как бы это было слишком.
Ребята с боями выходили из терминала, спасали раненых побратимов. Но командованию важнее оказалось барахло.
Валерий Волик, демобилизованный боец 74-го разведывательного батальона:
— Брось друга, а вещи принеси, я считаю это неправильно. По приезду в Днепр мы ни одного доклада найти не смогли. На подпись комбату, начвещу, везде ходили, чтоб эти рапорта как-то пустить в ход.
Бойцы, героизм которых стал символом, увольнялись почти полгода. В штабе никак не могли убедиться, что отсутствующие вещи они не продали, а потеряли в боях. В конце самое дорогое имущество с них списали, но в карман все равно залезли.
Богдан:
— По мелочи — сдал котелок, кружку, ложку, лопатку пришлось покупать за свои деньги саперную. Некоторые вещи пришлось за свой счет на списание. Около 100 грн вышло. Мелочь правда, но тем не менее.
Наслушавшись от побратимов страшных рассказов про заоблачные штрафы, бойцы теперь перестраховываются — стараются как можно меньше брать государственного.
Типичный состав воинской части. Помещение битком забито, фактически, хламом. Его действительная стоимость — нулевая, но с фронтовиков дерут три шкуры. Такие абсурдные порядки.
— Что с ней делать дальше? Зачем ее сдавать? Не знаю… Алюминий ! Оно все ставится на учет. Вот берцы сдают люди старые, вот кто их будет носить? Но мы их принимаем, потому что требуют. Вот что делают мыши с шлемами в блиндажах, чтобы вы не смеялись. Видите, что делают. И привезли сдавать, а там не принимают. В секторе не принимают.
Вот так! Имущественный головняк отбирает драгоценное время и офицеров. Военную науку вытесняют канцелярщина и бухгалтерия.
Бакулин:
— Если мыши съели и остались вот эти две точечки, приходит солдат и говорит — мыши съели, рапорт, мы проводим расследование – мыши виноваты, мышей расстрелять, солдату выдать новую.
— Слушайте, а не много ли в армии тратится времени на такие бессмысленные расследования, как погрызли мыши?
— Очень много, все об этом знают.
Зачем драть с солдат три шкуры за дырявые простыни и потерянные в окопах фляги? Для чего забивать склады хламом и загружать боевых офицеров бессмысленной бумажной работой по учету ветоши? Ответа не имеют ни солдаты, ни командиры.
Высшее военное командование оправдывается – такие в стране законы.
Владислав Селезнев, представитель Генерального штаба Вооруженных сил Украины:
— Постановление Кабинета министров, которое регламентирует порядок возмещения имущества, которое подлежит сдаче. Чтобы это исправить, внести определенные коррективы, есть видение Министерства обороны и Генерального штаба относительно инициирования перед КМ внесения изменений в постановление, которое регламентирует эту процедуру.
Получается сплошная дикость, когда гибнуть в окопах — это забава, а героизм и подвиг – это заставить клерков из теплых кабинетов аж целое постановление принять. Бойцы четвертой волны мобилизации уже отложили заначки на расчеты с родным государством, которое год защищали. Дуболомство и маразм в армии продолжает оставаться приметой этой войны. // «Достало»