Кино без компромиссов: Сергей Стрельников о проектах в РФ, предательстве и любви

С 10 марта на экраны выходит новый — четвертый — сезон детективного сериала Вскрытие покажет. На этот раз к актерскому составу присоединился актер Сергей Стрельников — звезда историко-приключенческого экшена Довбуш.

В эксклюзивном интервью Фактам ICTV он рассказал не только о своем новом проекте, но и о том, почему не вспоминает старые, как перестал употреблять алкоголь и почему не планирует расширять карьеру за пределы страны.

Сергей Стрельников о сериале Вскрытие покажет

— С 10 марта стартует новый сезон сериала Вскрытие покажет, у вас там роль майора Лихоты, и шоуранеры пока держат интригу — плохиш он или нет. Вам ближе роли героев или злодеев?

— Если посмотреть на мою фильмографию, становится понятно, что злодеев у меня было немного. Но, конечно, мне интересно играть сложных персонажей, и Лихота как раз такой. Вообще я всегда больше тяготел к приключенческому кино.

— Как сложились ваши отношения с другими актерами сериала? Потому что вы пришли в команду, которая раньше работала вместе. Быстро ли влились? Были ли интересные или забавные моменты во время съемок?

— Я не очень забавный человек, скажу вам откровенно. Я отношусь к работе чисто профессионально, и в этом плане у нас сложились очень хорошие отношения. У них есть традиция совместного чаепития в восточном стиле, кажется ее завел Артем (Артемий Егоров, исполнитель роли опера Олега Гончара — Ред.), и они сразу мне предложили присоединиться.

Помню, я даже сказал им, что понимаю, как они здесь уже срослись как семья, поэтому я, в свою очередь, буду стараться только дополнить своей работой эту киноисторию. Мне было легко и комфортно работать. С Артемом, например, мы нашли общий язык сразу. Особенно там, где надо было немножко подействовать нам вместе, помахать руками и ногами, я испытывал удовольствие от работы с ним.

Сергей Стрельников о выборе

— Даже после аннексии Крыма и вторжения на Донбасс украинские артисты не прекратили сотрудничество с россиянами, вплоть до полномасштабного вторжения. Вы говорили, что сразу решили сворачивать работу в РФ. А не пытались вас затянуть обратно? Заманить гонорарами, возможно?

Да конечно пытались. Однако хочу заметить, что в Россию я только ездил работать и никогда там не жил. Мои первые большие роли были в российско-украинских проектах. В том же Чапаеве снималось очень много украинских актеров, и в Трюкаче была та же история — такие были правила игры тогда.

Но я после Крыма и после начала фактически вторжения России на Донбасс все для себя все понял.

Я никогда не планировал оставаться в России, поэтому сделал свой выбор и просто дорабатывал контракты, которыми я уже был опутан там. Потому что, все же, моя карьера там шла в гору, но мне было понятно, что надо было оттуда свалить и больше никогда не ездить в Россию и не работать там.

— Когда вы там находились, какие у вас вообще были ощущения? От атмосферы, которая там царила, от отношения к вам и другим как к украинцам?

— Когда у нас был Майдан, я в свои выходные ездил в Киев постоянно. И на Майдане я был с моим хорошим другом Сергеем Деревянко. Мы фактически там простояли то время и помогали, ездили на его машине. В будни я возвращался на свои смены в Россию, и они все меня спрашивали о том, что у нас там происходит.

Я им объяснял, но видел, что они не понимают. Они говорили, что это все Америка, а мы просто поддались и нам надо остановиться. Я отвечал, что все не так, но понимания не видел в глазах. Тогда мне стало ясно, что мой путь не рядом с РФ вообще.

И знаете, вот восемь лет я не работаю в России, и восемь лет, как я не пью алкоголь. И это не просто совпадение. Трезвому нормальному человеку там очень тяжело.

— Как отказ от проектов в России повлиял на вашу карьеру?

— Первые свои роли я действительно сыграл в России, но самые главные свои роли я сыграл в Украине. Это Довбуш, это Акайо Накамура в Бесславных крепостных. Это то кино, к которому я всегда имел устремление. Это тот самый приключенческий жанр, без примесей, который я хотел с детства, когда в третьем классе стоял наряженный в ковбоя под елкой, а вокруг были зайчики и снежинки.

Я воспитывался на голливудском кино, я не так зависим от советского кино, как некоторые люди моего года рождения. Поэтому самые большие свои роли я сыграл в Украине. Этим я награжден, наверное, за свою позицию — за то, что сам прекратил свою карьеру в России. И это было в 2016 году.

— А жалеете вообще, что играли там?

— Это трудный вопрос, потому что я формировался, когда украинская киноиндустрия формировалась заново, и она была очень сильно переплетена с российским бизнесом. Но я не вспоминаю никогда в интервью ни случаи, которых было довольно много интересных во время моей работы в России, я не рассказываю о них ребенку, я сам для себя стараюсь забыть.

Знаете, я много писал, в том числе стихов, и это было на русском языке, и сейчас я не то что не вспоминаю их, я их даже забыл. Я их не перечитываю. Свои стихи, свою поэзию, то, что я родил, как говорится, пьесы свои на русском языке, я не хочу их переводить, я хочу их просто забыть. Так же и с ролями. Это было, но это прошло.

— Когда вы перешли на украинский язык?

— Когда родился Сильвестр мы с женой приняли совместное решение общаться на украинском языке между собой, чтобы он слышал украинский язык от своих родителей. Кто там и как говорит на улице, на площадке или в песочнице, то меня уже интересует мало.

Сергей Стрельников о личном

— По вашему опыту, могут ли украинские актеры нормально обеспечивать себя и семью только благодаря профессии? Как у вас с этим? Многие из ваших коллег еще имеют рекламные проекты, делают собственные курсы. Вы как?

— Я не веду никаких параллельных проектов и ничего не рекламирую. Я хочу в этом смысле оставаться чистым, потому что хочу все же пытаться зарабатывать на жизнь профессией. Я очень люблю свою профессию, в которой я уже 20 лет. Я стараюсь дальше расти, стараюсь быть профессионалом, чтобы со мной хотелось работать.

Конечно, я не сижу на золотых горах, отнюдь. Но мне пока хватает. Я благодарен ВСУ, всем ребятам и девчатам, которые дают такую возможность мне заниматься профессией. Я преклоняюсь перед ними и стараюсь помогать, как могу.

— Ваша жена придерживается такой же позиции? Может быть, она где-то преподает?

— Нет, не преподает. Я и сам курсов не веду, потому что считаю, что я не учитель. Где-то так же считает и моя жена. Есть работа — мы работаем, нет работы — мы очень радуемся тому, что можем проводить много времени с нашим сыном, что он формируется сейчас, видя нас обоих рядом.

И это очень круто, как по мне. Если бы мы были постоянно заняты на съемках, к чему я, собственно, и шел, то сын нас почти не видел бы. Это такое актерское проклятие. Но так не случилось, и мы очень много времени проводим с Сильвестром.

— Сильвестр растет в непростой период, как, собственно, все украинские дети. Как вы воспитываете его, что хотите передать ему как отец?

— Я всегда говорю Сильверу, что он должен быть сильным, умным и справедливым. Потому что к честности у меня вопросы есть, а к справедливости нет. Потому что кто-то может считать, что в отношении кого-то это честно, а ко мне не честно. А вот справедливо — это значит справедливо.

— А вы с ним говорите о войне?

— Конечно, мы много говорим и о москалях, и о москвопитеках. Он вообще сделал вывод, что они нубики и какашки. Мне очень нравится, как мыслит мой ребенок.

— Ваш сын еще маленький, но, возможно, он уже говорит, кем хочет стать?

— Актером он быть не хочет, и я этому, если откровенно, рад. Пока что у нас в топе паровозы и все, что с ними связано. Он хочет быть машинистом, хочет сделать паровоз. Большой. Обязательно большой. И грузовой, не пассажирский.

— Как война изменила ваше отношение к любви и семье? Стали ли вы более открытым или, наоборот, закрытым в отношениях?

— В чем-то я понимаю, что она сблизила нас очень сильно. Любовь стала более острой. Я скажу так, острее во всем, что отсюда вытекает. Большое счастье, что наш ребенок видит нас не только по телевизору, которого у нас нет, но и не совсем понимает, кем мы работаем.

— Вы в начале разговора упомянули, что не очень смешной, а в семейной жизни как?

— Нет, юмор у меня есть. Я люблю юморить. Но это бывает не очень часто, хотя жене, например, нравится. Она даже говорит: “Сергей, будь таким всегда”. Я стараюсь. Я шучу нечасто, но шучу, и это получается.

— Приходилось ли вам переживать измену в отношениях?

— Тут я сразу подчеркиваю, что это сейчас не про мою семью вообще. Абсолютно. А в прошлом на протяжении жизни, конечно, приходилось. Тем не менее, все, что я переживал, делало меня сильнее.

— Как вы относитесь к людям, которые изменяют не только в личном, но и в глобальном смысле? Часто можно услышать — я о них не думаю, это их выбор. Возможно, о них надо думать и сделать так, чтобы они не могли вредить Украине своим молчанием или, наоборот, поддержкой войны?

— Смотрите, в отличие от этих людей, мне с самого начала было очевидно, где мое место. Люди, для которых это не очевидно, сами расписались в том, что они не украинцы. Мне кажется, что мы должны о них забыть просто как об украинцах.

Все. Они не нашего племени. Они сделали свой выбор. Потому что это предательство наивысшего, наверное, сорта. Тем более в ситуации, в которой нет полутонов: Россия напала на Украину, ты остался в России, ты — “молодец” в кавычках, оставайся там.

Сергей Стрельников о кино

— За эти годы украинское кино сделало огромный прорыв на международном уровне — наши фильмы выходят на мировых стримингах, уже есть первый Оскар, первая Золотая маска от BAFTA, награды от Гильдии режиссеров. Ваши амбиции простираются за пределы Украины?

— Буду откровенным, мои амбиции не расширяются за пределы моей страны сейчас. Мне уже 45 лет. Со своими амбициями я уже разобрался, если откровенно.

Но я очень рад за того же Сашу Рудинского, которого я считаю одним из самых потенциальных актеров Украины. Я очень рад, что его работу отметила BAFTA. Я с ним работал несколько раз и всегда с удовольствием — и профессиональным, и человеческим. Я считаю, что за этим поколением стоит будущее.