Наш выбор — жить здесь: Андрей Исаенко о личном, войне и почему не боится ТЦК

Он может быть суровым майором полиции в кино, любящим отцом в реальной жизни и сознательным украинцем по своей сути.

В эксклюзивном интервью Фактам ICTV звезда украинского театра и кино Андрей Исаенко рассказал, как в юности ездил брать полицейского на взятки, как на самом деле реагирует на славу, готов ли стать к оружию и почему не покажет дочери ни одного из российских проектов со своим участием.

Андрей Исаенко о ролях

— 19 мая на ICTV2 состоится премьера полицейского ситкома Майор Сковорода, где зрители увидят вас в главной роли. Также стартовали съемки экшн-драмы с МВД Служба 112. Насколько вам близка профессия правоохранителя?

— Мне это всегда было интересно. Я даже когда-то помогал папе одноклассника, который работал в Службе внутренней безопасности: ездили с ним на задержание в качестве свидетелей, когда брали на взятке одного полицейского. Мне лет 20 было. Это было даже иногда страшно, но очень интересно понять, как люди думают, как они справляются со всем этим, что на них наваливается.

— Лично у вас были проблемы с полицией когда-то?

— Я всегда был, скажем так, законопослушный. Может админка какая-то еще с университетских лет, но ничего страшного не было. Даже нарушаю правила очень-очень редко.

— Еще одна роль, которую вы скоро примеряете на себя — роль ведущего программы Утро в большом городе на ICTV2. Как думаете, будет комфортно по ту сторону — не в роли кинозвезды, у которой берут интервью, а в роли телевизионщика?

— Надо это попробовать, чтобы понять, но, думаю, будет интересно. Я таким еще никогда не занимался, поэтому это для меня новый опыт и открытие каких-то новых горизонтов.

Андрей Исаенко о славе и заработках

— К слову, как часто вас узнают на улице? Как вы реагируете на это?

— Если люди просят сфотографироваться, то я охотно это сделаю. Если это доставит человеку какое-то удовольствие или какую-то добрую теплую эмоцию, то мне приятно дарить ее людям. Узнают довольно часто, и я никогда не ухожу, если просят сфотографироваться.

Единственное исключение — если это большое место. Например, мы ходили в цирк, там много людей было, все выходили и ко мне подошли сфотографироваться. Я сфотографировался, но сразу накинул капюшон и убежал оттуда, потому что моя семья меня ждала бы очень долго, пока я со всеми перефотографировался. Они бы замерзли, и это было бы неправильно по отношению к моим родным.

— Слава — это хорошо, но ведь хочется не только морального, но и материального удовлетворения от работы. Многие из ваших коллег говорят, что до полномасштабки было лучше с деньгами. Но тогда в наших проектах часто снимали россиян, которые получали больше украинцев. Так действительно было лучше?

— После 2014 года их все равно стало меньше в разы. Первые годы агрессии их вообще не было, а уже 2016-2017 годы они начали появляться. Но все равно были приоритеты и сериалы, которые снимались за государственный счет, и они все делались на украинском языке с украинскими актерами и в главных ролях тоже.

Лучше было хотя бы по одному тому пункту, что работало Госкино, производя довольно большой объем различных патриотических проектов, сериалов, фильмов и так далее.

Поэтому работы было, грубо говоря, больше чем сейчас. Но и сейчас она есть, потому что украинский зритель нуждается в украинском продукте, чтобы вечером смотреть что-то наше, чем чье-то там другое. Это и для молодежи, мне кажется, правильнее и для всех, со стороны финансов.

Однако, если сравнить в долларовом эквиваленте, то сейчас, конечно, гораздо меньше, чем было.

— Вы сейчас насколько уверенно чувствуете себя в плане финансов?

— Я скажу так, что не страдаю от финансовых потребностей: есть деньги, чтобы задонатить, есть деньги, чтобы спокойно жить.

— В вашем активе много фильмов, снятых в сотрудничестве с РФ, такие были реалии. Когда мы как-то говорили с Сергеем Стрельниковым, то он сказал, что никогда не покажет те фильмы своему сыну. Вы своей дочери что скажете?

— Я своей дочери тоже ничего показывать не буду. Моя дочь говорит на украинском, смотрит только украиноязычные проекты или, если какие-то иностранные, то они тоже только в украинском переводе.

Сейчас она начала смотреть сериал Домик на счастье. Для нее это смешно и весело, и я радуюсь, если она смотрит какие-то украинские продукты на украинском языке.

Андрей Исаенко о прилете Шахеда

— Кстати, как она? Ведь месяц назад, во время атаки вражеских дронов на Киев, пострадал ваш дом. Как вы и ваша семья после этого? В каком состоянии дом?

— Что касается дома, то это был первый подъезд, а у нас восьмой, поэтому наша часть не получила каких-то сильных повреждений. В первом подъезде, куда Шахед прилетел, насколько я знаю, будут демонтировать верхние два этажа и заново достраивать, потому что довольно таки сильные повреждения. И газа в нашем доме до сих пор нет после того, и непонятно, когда появится.

— У вас все на электричестве?

— У нас как — когда был блэкаут, мы радовались, что у нас есть газовая варочная поверхность, но у нас электрическая духовка. И сейчас наоборот все стало, она нас выручает и мультиварку еще взяли, чтобы как-то еду готовить.

— Дочка после этого не стала сильнее бояться во время атак?

— Да боится, и жена долго отходила от этого, потому что слышала, как оно подлетало и как прилетело. Я проснулся от взрыва, и дочь тоже проснулась, она в коридоре спала, я у себя на кровати. Однако, как бы ни было, это наш выбор — жить здесь.

Я, несмотря на все, считаю, что украинские дети должны жить в Украине, и наши Воздушные силы и другие Силы обороны делают все, чтобы украинская молодежь, украинские дети росли в Украине и продолжали Украину, так сказать.

Андрей Исаенко о родном Запорожье

— Вы выросли в Запорожье, городе, который стал одним из символов стойкости. Часто наведываетесь туда? Есть ли там ваши родные?

— Да, конечно. Единственное, что в 2024 году, кажется, у меня не было возможности, или родители приезжали просто два раза, а так в 2022-м и 2023-м я ездил на день рождения мамы — поздравил, сделал сюрприз. Потом еще летом был в том же году.

Навещаю, стараюсь навещать. Это, все же, родной город. В этом году планирую съездить, когда будет свободное время.

— Ваши родные остались в Запорожье, никуда не выезжали?

— Нет, и не собираются. И качелей из-за сомнений у них не было. Там даже КАБ недалеко, метров в 150, пролетал, дом соседний задел, еще там что-то, однако с ними все нормально, живут дальше.

— Вы формировались в то время, когда о Запорожье больше говорили как об индустриальном центре, но вы не пошли в металлурги или машиностроители, пошли в актеры. Почему выбрали такой путь?

— Это произошло случайно. Мама пыталась меня сориентировать, чтобы я в инженерную академию поступил. Даже за курсы узнала, и я пошел. Но меня оттуда выгнали за то, что я не очень разбираюсь в точных науках. Особенно математика для меня, какие-то высшие степени — это уже какой-то темный лес такой. Я в этом вообще ничего не понимаю.

Так вот, меня оттуда выгнали, и потом я поступил на журналистику в один из местных институтов на платное. Я уже праздновал с ребятами это в школе, и тут проходила мимо руководительница команды КВН, где я играл, и спросила, что да как. Я сказал, что поступил на журналистику, а она сказала, что не надо, иди пробуй на бюджет на актерский, вдруг получится. Я послушал ее, все сделал, она меня подготовила, и я поступил на бюджет.

— Не могу не спросить вас о громком скандале, разгоревшемся в театральном сообществе, в частности образовательном, — я об истории с домогательствами. Учась в Запорожье, сталкивались ли вы с подобными, и вообще, что думаете обо всем этом? Возможно, приходилось пересекаться с тем же Белоусом или другими фигурантами скандала?

— Я в Запорожье, слава Богу, с таким не сталкивался. Все преподаватели были вежливые, никто никогда не переступал какую-то черту. У нас это было в дружбе, очень-очень классный курс и классные преподаватели.

По поводу этого скандала, что я думаю, то я на это сразу смотрю с той точки зрения, что у меня есть ребенок. И если бы он с таким столкнулся, то я бы это однозначно так просто не оставил. Потому что это все же дети — дети, которые боятся сказать, боятся, что их не поймут, что они еще больше себя погрузят в это одиночество.

Мы знаем, что уже была история с Талашком, потом еще что-то и снова. Самое страшное, что следствие рекомендовало разорвать контракт с Белоусом, а как-то так случилось, что его вернули на место. Как теперь молодым актерам дальше работать в этой ситуации, я не представляю.

Я с этим вообще не согласен и считаю, что это надо с корнем вырывать из той системы, чтобы дети не боялись учиться и жить.

Андрей Исаенко о ТЦК и Шевченковской премии

— Мы с вами уже говорили о профессии правоохранителя, о ведущем, об актерстве, а если говорить о профессии военного? Готовы ли Вы были бы на себя примерить эту роль, но не в кино, а в реальной жизни?

— Я в 2022 году сам пошел в военкомат и стал на учет. Но мне тогда сказали, потому что я занимался активной волонтерской деятельностью, что мой коэффициент полезного действия больше здесь, чем там. Так я с чистой совестью ушел оттуда.

Сейчас я забронирован и понимаю, что, например, если вдруг я уйду из театра, то он потеряет значительное количество представлений, а это будет удар в финансовом плане. Все же работают здесь 250 человек, которые тоже должны работать и должны поддерживать украинскую экономику, поддерживать украинцев, давая им утешение или повод для размышлений.

— Итак, вы на учете, забронированы и встречи с ТЦК не боитесь?

— Я никогда их не боялся. Как будет, так будет. Если надо будет так, то пойду. Я и тогда пошел по своей воле в военкомат, и мог к гражданской жизни уже не вернуться. Однако они решили так, а я после таких слов знаю, что должен еще больше работать, чтобы помогать армии.