7 месяцев в квартире, провокации ФСБ и 4 суток на границе: история луганчанина, который сбежал от “могилизации”
Луганчанин Дмитрий после оккупации города РФ оставался патриотом Украины. Однако родные места покинуть не решался — боялся неизвестности. С началом полномасштабного вторжения России в Украину на временно оккупированной территории началась принудительная мобилизация. Мужчин буквально хватали с улиц и отправляли на убой в составе российских оккупационных войск.
Семь месяцев он прятался в квартире. Когда появилась возможность сбежать, за день собрал вещи и отправился через Россию в Евросоюз. Четверо суток стоял на границе РФ с Эстонией. О пугающей дороге, долгих очередях и провокациях ФСБшников читайте в материале Факты ICTV.
Начало большой войны
— 16-18 февраля царьки эти там начали придумывать. Я уже понял, что идет все к этому. А я про себя ныл, родным ныл, что надо уезжать. Но всегда боялся неизвестности, уже привык к своему городу, — рассказывает Дмитрий.
Он говорит, что 24 февраля дало ему большой пинок. Дома он сидел где-то с 19-20 февраля.
Начало полномасштабной войны он встретил дома, проснувшись от громких взрывов.
— В ночь на 24-е я просыпаюсь от того, что все дрожит, земля дрожит. Хотя от меня, от центра, Станица Луганская (город на востоке от Луганска на линии разграничения, где был пропускной пункт на оккупированные территории, — Ред.) довольно далеко. Километров 20.
Я проснулся около 4-5 утра. Слышал, как по Станице лупят, просто сносят ее. Где-то в течение получаса или 40 минут канонада не затихала, — вспоминает парень.
“Домашний арест”
Все время Дима оставался в квартире. Лишь пару раз ему удалось попасть на улицу.
— Сижу дома, мне приносят еду. До сентября я выходил из квартиры раз пять — папа приезжал за мной на машине и отвозил на дачу. Хоть как-то развеяться. Спустился в машину и сел.
Страшно было, конечно, если машину остановят. Но мне уже башню срывало дома. Я даже продумывал, если вдруг что — какие-то деньги брал с собой, может, хоть как-то откупиться, — рассказывает луганчанин.
Дмитрий работал торговым представителем и до повальной “могилизации” ездил на точки на машине. С началом вторжения начальство формально отправило всех сотрудников в отпуск, но они продолжали выполнять свои обязанности. Ему повезло, что удавалось работать в телефонном режиме.
Все это время он следил за ситуацией, узнавал новости, смотрел видео. В тематических группах писали, что начался жесткий отлов — мужчин на улице хватали всех подряд и увозили на фронт
— Можно было просто выйти за хлебушком в магазин или мусор вынести в тапочках, и все.
То, что там рассказывают, что подготавливают — какое там! Никакой комиссии — на следующий день ты уже где-то под Северодонецком.
Кацапы своих не считают, а этих (мобилизированных в т.н. ЛНР, — Ред.) — кто ватный, кто латентный, кому вообще все равно — их просто пускали вперед, чтоб обнаружить украинские войска, — рассказывает Дмитрий.
Об ужасах на фронте он тоже узнавал из групп.
— Там здание какое-то, где наши украинские войска. Дают приказ: “Идите, атакуйте”. 100 человек пошло — положили всех. На следующий раз 200 — их тоже всех положили. Одним словом — мясо, — говорит парень.
По его словам, отловы были волнами, но не прекращались.
Окно в мир
Когда Путин объявил об аннексии оккупированных областей, начали появляться новости, что в течение пяти дней останавливается “мобилизация”, хоть оккупанты говорили, что ее вообще нет. Тогда все начали бежать из псевдореспублики. Дима понял, что все действительно остановилось и у него есть пять дней.
— Нашел человека. Все же через Изварино в Россию уезжали, а есть еще пешеходный переход в Краснодонском районе — Песчановка. Местные через него на работу ходили в Россию. И там только российские пограничники стоят, ЛНРовцев нет, — говорит он.
Парень начинает узнавать: рассказывают, что людей пропускают, но пристально досматривают.
— Пишут “жесть”, и раздевают догола, татуировки смотрят, телефоны проверяют. Я еще дня два чистил телефон от этих всех мертвых орков. Очень боялся, не знал, какие будут допросы, — говорит Дима.
Он нашел мужчину и договорился с ним, что его заберут из-под дома и отвезут на пункт пропуска. Там, по договоренностям, перевозчик должен был пересечь границу и после успешного прохода дать команду Дмитрию, чтоб и он проходил.
— Мне было страшно, Вечером перед выездом его набрал, а он не отвечает, напился. Думаю “ну все, пропало”. Утром мне звонит: “Едем? Сколько времени тебе надо на сборы?” А у меня вообще ничего не собрано. Он говорит: “До 16 должны выехать”.
Я звоню жене, говорю: отпрашивайся с работы, купи мне рюкзак. Купила мне рюкзак. Я родителям сообщаю: сегодня уезжаю. Они в шоке приезжают, еще теща с тестем. Я суечусь, собираюсь. Поскидывал какие-то вещи, — рассказывает он.
Парню повезло, что до полномасштабной войны увлекался рыбалкой и за месяц до вторжения успел продать свои снасти — хоть какие-то деньги были.
— Приезжает он в 4 часа, забирает меня и жену, едем на эту Песчановку.
Приехали туда, а он мне говорит: та мне туда смысла нет идти, вот там за домом речушка, вниз пройдешь.
А у меня с собой был рюкзак и чемодан на колесиках. Я оставляю чемодан на колесиках жене и все деньги. С собой только паспорт. Чтоб если поймают, не забрали ничего, — поясняет луганчанин.
На месте он увидел будки с россиянами и проходящих людей. Все прошли, а четыре человека остались стоять. Им сказали подождать.
Еще до поездки беженец придумал легенду, если его спросят россияне — мол, едет в Ростов к родственникам, и вообще он пацифист, и не умеет воевать, а дома пятеро детей, надо работать, кормить их.
Стоял Дмитрий у этого перехода около часа. Прошел без проблем — показал документы и багаж.
— Нас через час где-то вызвали. Я достал все вещи из рюкзака — осмотрели. Даже не спросили, куда я еду. И я перешел. У знакомого моего было гораздо хуже — догола раздевали, смотрели все, хотя он много раз переходил, — рассказывает Дима.
У перехода с российской стороны стоят таксисты. За 200 рублей он доехал до Изварино. Позвонил своему перевозчику и попросил привезти жену с вещами туда.
Уже на российской территории жена передала ему деньги и вещи. Они попрощались.
— У нас в планах не было вместе уезжать. Она-то в любой момент может уехать. Решили так: я сначала пробиваю дорогу. Пугала неизвестность. Самому легче. Я не знаю, куда я попаду. В каких условиях буду. А как закреплюсь, найду жилье, работу, уже приедет. Чтоб было куда ее забрать.
План у меня был очень примерный: либо в Польшу к одному, либо к другому знакомому. Созвонился, договорился. “На месте разберемся, поможем чем, сможем”. Еще был вариант — в Чехию, — делится Дима.
Дальше он на такси отправился в Каменск-Шахтинкий, где должен был сесть на рейс в Польшу.
— Пока ехал до перехода, узнал насчет микроавтобуса в Польшу. Они ехали через Каменск-Шахтинский. Там переночевал в гостинице. Пришел на место, откуда должны забирать. Два микроавтобуса на украинских донецких номерах. Цена 350 долларов или евро, курс там был примерно одинаковый, — рассказывает парень.
За время дороги он успел познакомиться с соседями в машине. Из захваченной с 2014 года территории уезжали всего несколько людей. Остальные — с недавно оккупированных — Мариуполь, Каховка, Херсон.
— Они ехали через Крым. Им там фильтрацию устраивали жесточайшую с ФСБ и прочим. Когда выезжали из Крыма, тоже попали на фильтрацию, — рассказал луганчанин.
По России их микроавтобус ехал около суток. Тогда даже водители не знали, через какую границу они будут ехать — то ли через Латвию, то ли через Эстонию.
Бесконечное ожидание и провокации ФСБ
— Приехали на эстонскую границу. Там аврал, ужас. Стоит две очереди: одна исключительно из украинских номеров — легковые машины и микроавтобусы, ни одного большого автобуса. Вторая — фуры на европейских номерах, — говорит парень.
Когда на границу приехали, водители сразу сказали: минимум два дня. И сразу затарились водкой — “грелись”.
На месте у перевозчика изменились планы, и он стал требовать еще €50.
— Пересечь границу было два варианта: одна очередь автомобильная — в машине сидеть ждать, вторая — пеший переход. Ми занимаем в обе. Хорошо, что мы были на машине — хоть крыша над головой есть.
А как работали все остальные: приезжает автобус 40 человек и выкидывает их на границе (хотя обещали на машине довезти). А там — женщины, дети, люди бегут с захваченных территорий. Говорят: сейчас пешком границу перейдете, а там в Эстонии вас заберут кому куда надо. А очередь просто гигантская, — вспоминает Дмитрий.
Октябрь, север, холодно. Ночью начинает уже подмораживать.
Следили за движением людей по очереди, по четыре человека. Атмосфера на границе накаленная, доходило даже до драк.
В машину тоже заходили по очереди и ложились — хоть как-то можно было поспать в горизонтальном положении и в тепле.
А люди, которых привозили на автобусах, спали на земле на поддонах. Возле пропускного пункта есть две заправки. Только туда пускали погреться. Дети лежали на картонках поверх кафеля. Вещи их на поддонах от дождя и снега укрывали клеенками. В туалет ходили в лес или на тех же заправках, но очереди там всегда были огромные.
От холода и сырости люди начинали болеть, стали приезжать скорые.
— Люди с детьми, с котами, с собаками спали там на картонках, на поддонах. В сети я видел с этой границы много чего.
Через месяц после моего пересечения была новость, и в группе, где я состоял, писали, что молодая пара с ребенком замерзла насмерть. Люди проснулись — к ним, а они не встают. Ребенок между ними лежал — выжил. А родители от переохлаждения умерли, — говорит он.
Дима жалеет, что не фотографировал ничего — боялся.
— Мы стояли на границе четверо суток из-за россиян. А русские делали все, чтоб максимально замедлить процесс, создавали преграды.
Было такое, что за день пропускали четыре машины и человек 20.
Приезжало местное телевидение, показывают, что, мол, гуманитарку привезли. Люди бегут брать.
Со мной женщина одна сидела, говорит: там одежду выдают. Приходит в орковском кителе, и там нашивка “ФСБ России”. Я говорю: “Вы видите, что вы надели? Если вы сейчас в этом границу переходить будете, вас просто эстонцы не пропустят”. Вот такие подставы делали. Людям постарше, кто особо и не разбирается.
Приехал какой-то депутатик, носочки и стельки пораздавал чуть-чуть и уехал, — рассказывает Дмитрий.
Подошла очередь. Он проходит пограничный контроль.
— Я хотел воочию увидеть, почему так мало людей пропускают.
Мы прошли паспортный контроль, все быстро, 15 минут. Идем за него, приходит какой-то малолетний ФСБшник.
У нас забрали паспорта. Дали бумажки-анкеты, там всякие вопросы каверзные: во-первых IMEI телефона надо было сразу написать, вопросы про родственников, где работают, какие у вас взгляды, есть ли у вас знакомые с вашего родного города или вообще в Украине, которые сотрудничают с СБУ или работают в органах, — говорит он.
После людям сказали ждать. Проверяли два часа. Некоторых из очереди вызывали на беседу. Одного парня час допрашивали, но все-таки отпустили.
— Мы уже все проходим, а двух женщин — одну из нашего микроавтобуса, другую — с другого — не выпускают и все. Ну мы ж их не кинем. Естественно, сидим, ждем.
Ее выпустили. Она пришла, сама — в шоковом состоянии. Мы спрашиваем, что от нее хотели. А у нее фамилия Вовк, — начинает пояснять Дмитрий.
За несколько месяцев до этого убили дочку идеолога “русского мира” Дарью Дугину, подорвали в машине. И тогда Россия заявила, что некая женщина из Азова по имени Наталья Вовк приготовила эту “диверсию”.
Женщину по фамилии Вовк и еще одного доктора долго держали, оказывали психологическое давление. Цеплялись ко всем с этой фамилией. По много раз вызывали, одно и то же спрашивали, и в итоге отпустили.
Свобода
Как покинули Россию, всем сразу стало легче — никаких очередей.
— Подходит женщина-таможенница эстонская. Водитель спрашивает: всем выходить? Она отвечает, что не надо. Просто нужно открыть заднюю дверь. Фонариком посветила на сумки, и все. Проходим таможню, все чистенькое, беленькое. После этого Мордора особенно заметно, — говорит Дима.
Эстонский пограничник лишь спросил его, куда тот едет. После ответа “в Польшу” отпустил.
— Передо мной девушка проходила, ее еще спросили, есть ли у нее русский паспорт. Все за минутку. Штамп в паспорт, и отпустили.
Дальше уже проходишь — там волонтеры стоят, флаги Украины, рисунки. Такое моральное облегчение — понимаешь, что покинул Мордор, — радуется луганчанин.
Эстонцы спросили украинцев, сколько они стояли. После ответа “четверо суток” пригласили в комнату. Там — мягкие пуфики, дети лежат, играют. Горячий кофе, суп, бутерброды.
— А водитель наш говорит: “Вот капец. Те разговаривают на русском, и какое отношение, а эти русский язык вообще не знают, и как они к нам относятся! А как те твари!” Я говорю: “Я это давно знал”.
У людей, кто впервые выезжает из-под русского мира за много лет, такой разрыв случается! — рассказывает Дима.
ФСБшники запугивали украинцев, которые уезжали в Европу через Россию, вспоминает луганчанин.
— Женщина была, сидит с этим супчиком, трусится от страха. Говорит: а мне сказали, что если у меня русские рубли, то все заберут и посадят в тюрьму.
Я ей говорю: “Забудьте, вам телевизор мозги промывал”.
Садимся в бус, тут сразу украинские песни включаются. Ну все, свобода! — говорит парень.
Дальше их микроавтобус ехал в Польшу через Эстонию, Латвию и Литву.
В Польше Дмитрий планировал оставаться у брата, но к моменту приезда он с семьей сильно заболел — подозрение на Covid.
В итоге Дима отправился к знакомому в Прагу. Немного освоился. Недавно нашел работу и жилье. Планирует скоро перевезти жену.
На вопрос о планах на дальнейшее будущее отвечает: “Вернулся бы в свободный Луганск”.
Фото: Иллюстрация Фактов, скриншот карти, Лев Шлосберг,