Никогда не забуду слов 10-летнего ребенка: воспоминания офицера ВСУ о контрнаступлении в Харьковской области

Капитан по имени Александр – командир роты 92 отдельной механизированной бригады имени кошевого атамана Ивана Сирко Сухопутных войск Вооруженных сил Украины. В ходе сентябрьского контрнаступления в Харьковской области его подразделению досталась непростая задача.

События развивались динамично. Молниеносное продвижение, быстротечные столкновения, уничтожение российских оккупантов, их бездумные контратаки и интенсивные авиационные налеты, паническое бегство врага и попытки российских дезертиров прикрываться гражданскими.

Но из всего этого грозный ротный точно никогда не сможет забыть одно: слезы и объятия десятилетней девочки возле посеченной осколками машины, среди гильз и горящей боевой техники. И ее по-детски искренние слова: Я так рада вас видеть! Теперь буду разговаривать только по-украински!

Начало контрнаступления и паническое бегство оккупантов

Все начиналось, как говорится, “без эксцессов”. Подразделение получило боевой приказ и выдвинулось вперед. С незначительными столкновениями удалось пройти несколько населенных пунктов и без потерь занять участок ростовской трассы в оккупированной россиянами Харьковской области. С флангов прикрывали взаимодействующие подразделения. Враг оказывал слабое сопротивление, но по факту ничего не противопоставил нашим пехотинцам.

Установив наблюдение за дорогой, парни увидели паническое бегство россиян, которые не ожидали хозяев украинской земли в этом месте. Естественно, рота воспользовалась ситуацией максимально “продуктивно”. Необходимо было учитывать, что открытие огня привлечет внимание. Враг мог появиться с любого направления. Но видя боевую технику и обычные автомобили с обозначениями российской группировки войск, ребята делали то, что должны.

Ближе к ночи подразделение выдвинулось на ночлег в исследовательский центр, где развернут радиотелескоп для изучения космоса.

Здесь оказалось много интересных сюрпризов, в том числе полтора десятка единиц российской военной техники, много оружия, боеприпасов и документов. Настолько много, что взять с собой для дальнейшего выполнения задач удалось лишь небольшую часть.

Все это время офицеру приходилось находиться в местах, где была возможность связаться с командованием, и координировать действия роты дистанционно. Конечно, хотелось к своим. В конце концов, он получил разрешение присоединиться к подразделению. Этот момент запомнился радостью и облегчением.

Затем последовал выход на окраины оккупированного Купянска. Небольшая группа военных во главе с Александром провела разведку. Парни сфотографировались у знака Купянск. Фото вызвало настоящую панику среди оккупантов. Российские пропагандисты фотографией у такого же знака на противоположном въезде в город пытались опровергнуть информацию, что Вооруженные силы уже рядом.

Постоянно приходилось проверять информацию от местного населения, которая не всегда была достаточно точной. Два бывших заключенных рассказали, что российские оккупанты открыли тюрьму для дестабилизации ситуации, со всех других объектов разогнали людей и, очевидно, планируют поспешный побег.

Маленькая заложница

Пришло время выполнять основную задачу – занять и удержать мосты. Экипаж одного из бронетранспортеров попал в курьезную, но смертельно опасную ситуацию. С тыла его догнала убегающая колонна российских оккупантов. БМП, полтора десятка десанта на броне, за ними несколько гражданских автомобилей. Чтобы защитить свою никчемную жизнь, оккупанты заставили ехать перед колонной микроавтобус с семьей мирных жителей. Эта подлость, очевидно, и сыграла с ними плохую шутку.

– БМП начала обгонять микроавтобус, чтобы сравняться с бронетранспортером, – рассказывает капитан. – Возможно, они слишком поздно поняли, что произошло, возможно, думали, что мы не сориентируемся, и хотели расстрелять нашу броню из пушки. Но не успели. Мои ребята всадили в российскую “Беху” две противотанковые ракеты. После этого начался настоящий ад.

– А ребята не сомневались, не боялись задеть своих? Вражеская и наша машины были близко, – спрашиваю Александра.

– Что значит, не сомневались ли? – удивляется ротный. – Они профессионалы. Увидели врага и приняли единственное верное решение – уничтожили его. Это наше предназначение здесь, сейчас и при этих обстоятельствах.

Александр двигался в своем джипе позади брони. Услышав огневой контакт, он бросился на место боя и успел в самый разгар. Когда закончилась молниеносная перестрелка, оказалось, что никто из московитов не смог прорваться с боем. В живых остался только один раненый оккупант, который оказался старшим лейтенантом российских вооруженных сил. Украинские военнослужащие оказали ему медицинскую помощь, а впоследствии доставили россиянина в госпиталь под охрану.

Из иссеченного осколками микроавтобуса выбежали десятилетняя девочка и ее родители. Всех трясло от шока.

– Девочка бросилась обнимать моих ребят, меня. – Впервые за весь рассказ голос офицера изменился. – Несмотря на страшный испуг и стресс, была заметна нескрываемая радость ребенка. А потом она сказала: Как же я рада вас видеть! Теперь всегда буду разговаривать только на украинском языке! Эти слова я не смогу забыть никогда. Да, пожалуй, и не захочу забывать…

Александр со своим подразделением помогли мужчине завести машину и подсказали, куда безопасно двигаться дальше. Насколько четко, филигранно и профессионально должны были действовать украинские военные, чтобы в аду быстротечного боя сохранить жизнь гражданских заложников и не дать времени российским террористам нанести ущерб семье, – можно только догадываться.

“Турист”, “парашютист” и “аферист”

Пленный оказался не только удачливым, но и довольно “интересным”. Старший лейтенант российских вооруженных сил рассказал, что его с подразделением “выбросили с парашютом”, он не знает местности и не знал, что отправляется в Украину, какие задачи и где будет выполнять. Участия в преступлениях против гражданского населения не принимал.

Конечно, украинские военные поняли, что россиянин лжет.

В ходе дальнейшего общения он “вспомнил”, что убегало целое организованное подразделение, что старшим БМП и колонны в целом был кадровый офицер российской армии в звании подполковника и еще много интересного. В ходе общения были соблюдены все нормы Международного права по обращению с пленными.

Красная линия, которую не пройдет враг

Рота взяла под контроль две переправы через реку Оскол. Оккупанты попытались контратаковать. Начался настоящий ад жесткой изнурительной обороны. Постоянно работала российская артиллерия. Российские самолеты очень часто и интенсивно наносили мощные точечные удары. Не имея возможности направить по железнодорожной переправе технику, россияне бросали в самоубийственные атаки десятки пехотинцев.

– Раньше думал, что самое страшное на войне – артиллерия, – делится впечатлениями Александр. – Но теперь понял, что авиация – чрезвычайно разрушительная сила.

На вопрос, как ему удавалось поддерживать ребят и вести огонь по пехоте под авиационными ударами, говорит, что и сам не может ответить.

– Даже сам не могу ответить на этот вопрос. Если кто-то скажет, что ему не страшно под вражеским огнем, – такому человеку, наверное, нужно к психологу. Артиллерия и авиация – это страшно. Пехота россиян тоже стреляла. Услышал приближение самолета, пригнулся, переждал налет, это недолго, и дальше продолжаешь вести огонь по целям. Тогда нам было не до раздумий. Слишком многое зависело от переправ, и мы должны были выполнить задание.

После одного из налетов ротный увидел попадание в место, где находились его ребята. Сразу же помчался туда вместе с эвакуационной группой на медицинском бронетранспортере. Несмотря на тяжелые ранения, четырех бойцов удалось доставить в госпиталь живыми.

Российская авиация равняла с землей все, по чему могла попасть, несмотря на присутствие военных. Так что приходилось помогать и пострадавшим гражданским.

– Я хорошо знаю, что такое танк и что он может, – говорит капитан. – Но залп из шести танковых пушек в десяти метрах перед командно-наблюдательным пунктом (КНП) заставил нас собирать вещи, чтобы поменять позицию. Следующий такой залп, к нашему счастью, прошел с перелетом и взорвался метрах в десяти за КНП. Мы сменили позицию, но нас стали накрывать другими огневыми средствами. Стало понятно, что вражеский огонь корректирует беспилотник. Пришлось принимать меры противодействия.

В кошки-мышки с дроном и “артой”

Командир с побратимами вскочили в джип и начали отводить корректировщика от другой части роты на себя. Ускоренное движение, короткие остановки, снова движение, прилеты в зеркале заднего вида. Наименьший просчет во времени стоил бы воинам жизни.

Но в очередной раз удалось сработать  как надо. Рота удержала контроль над участком обороны, а через полчаса все, в том числе и Александр, уже были там, где должны. И это только один из опасных эпизодов тех жарких дней.

В конце концов в момент непродолжительного затишья Александр с группой военных прикрыли инженеров, и те смогли взорвать мосты. Бои на этом не закончились, но оборонять берег реки стало легче, чем раньше.

О преданности и мужестве побратимов

Александр подчеркивает: все наши действия в ходе контрнаступления, выполнение задач как во время этой операции, так и раньше – это результат храбрости и самоотверженности военных.

– Здесь по-другому чувствуешь слово “побратим”. Рота стала настоящим боевым организмом благодаря каждому нашему солдату, сержанту и офицеру. В каждый момент, во время разведки или во время российских авиационных налетов, я чувствовал себя гораздо увереннее, потому что рядом ребята из моего подразделения.

Я всегда знаю, что они рядом, готовы подставить плечо, прийти на помощь, прикрыть огнем, знаю, что при необходимости рискнут ради меня и друг ради друга без раздумий и колебаний. Уверен, что выполнят поставленную задачу любой ценой.

Это добавляет ответственности. Но они профессионалы, умеющие делать свое дело четко и профессионально. Конечно, когда мы попадаем под огонь тяжелого вражеского вооружения, есть волнение за ребят. Но есть и осознание того, что они тоже волнуются за тебя и готовы прийти на помощь. Это вдохновляет и дает силы действовать.

Отметил военнослужащий и поддержку и взаимодействие во время всей операции в Харьковской области.

– У меня был танковый экипаж. Ребята делали то, что я им говорил. Быстро, четко и профессионально. Не думая о количестве и средствах врага и риске для себя. Инженеры при подрыве мостов тоже отработали на отлично. Я и еще двое бойцов прикрывали их с берега. Когда работы были закончены и раздался взрыв, понтон “качественно” разорвало пополам, так что о движении по нему не могло быть и речи.

Был момент, когда ситуация стала особенно тяжелой, и мне пришлось просить поддержки. Механизированное подразделение из нашего же батальона прибыло своевременно, и вместе мы смогли сделать все необходимое. Самолеты врага создавали серьезную проблему. Россияне не жалели вылетов и бомб. Но так продолжалось, пока взаимодействующий зенитный расчет не “приземлил” один из них. После этого боевой дух и меткость российской авиации на нашем участке сразу ослабели, — вспомнил он.

Сказать, что рота воевала героически и очень профессионально – это не сказать ничего. Воины уничтожили огромное количество российских оккупантов и пережили их сокрушительный огонь. Но на войне никто не застрахован от случая.

Офицер с болью в голосе вспоминает троих своих побратимов, погибших от взрыва боекомплекта БМП. Когда начало взрываться – люди бросились в укрытие. К сожалению, успели не все.

Готовы идти в бой до победы

После сумасшедшего наступления Александру и его людям дали несколько дней на отдых.

– Война – это тяжело и страшно, – говорит офицер. – Большую часть из того, что видел за эти дни, хотелось бы забыть как страшный сон. Конечно, хочется домой, хочется чаще видеть близких. Но и я, и мои люди знаем, за что и ради кого воюем. Мы понимаем, зачем это нужно. Поэтому приказ на наступление – для нас радость. Поэтому мы готовы делать свою работу столько, сколько это будет нужно. Готовы выполнять свой долг до конца.

Фото: Из личного архива военнослужащего Александра, Генеральный штаб ВСУ