Что такое Волынская трагедия и может ли стать преградой для Украины на пути в ЕС

Жуткие события на Волыни в 1943 году в Украине называют Волынской трагедией, тогда как в Польше их квалифицируют как Волынскую резню. В июле 2024 года прошла 81-я годовщина этой трагедии — обоюдных этнических чисток польского и украинского населения, которые осуществляли Украинская повстанческая армия с одной стороны, и с другой — Армия Крайова, с участием батальонов шуцманшафта и советских партизан.

Относительно жертв Волынской трагедии обе стороны дают разные цифры: украинские историки говорят об убитых от 9-10 тыс. украинцев, а некоторые цифры приводят и до около 15 тыс. Польские историки называют цифру в 2-3 тыс. украинцев-жертв Волынской трагедии.

По мнению польских историков, на Волыни в 1943-44 годах погибло около 35-40 тыс. поляков. Также есть цифра в 60 тыс., а в публичном польском пространстве звучат заявления и о 100 тыс. погибших поляков. Украинские историки называют цифры завышенными.

В июле 2016 года польский Сейм поддержал документ, в котором события 1943-1945 годов на Галичине и Волыни назвал геноцидом граждан Польши. Также было назначено 11 июля ежегодным Днем памяти жертв этой трагедии в Польше.

А через два года при кабинете Дональда Туска депутаты Сейма приняли умеренную версию волынской резолюции, в которой события на Волыни назвали не геноцидом, а “этнической чисткой с признаками геноцида”. От голосования тогда воздержались в основном представители партии Право и справедливость, потому что не хотели голосовать за резолюцию, которая не называет событий на Волыни геноцидом.

В ноябре 2023 года заместитель главы МИД Польши Павел Яблонский заявил, что Украина сможет вступить в Евросоюз только после эксгумации жертв Волынской трагедии. А недавно подобное заявление сделал и министр обороны Польши Владислав Косиняк-Камыш. Он заявил, что вступления Украины в ЕС не будет без решения “волынского вопроса”.

Факты ICTV пообщались с доктором исторических наук Павлом Гай-Нижником по вопросу Волынской трагедии, ее причин, периода и отношения к ней, а также спросили у политолога Игоря Рейтеровича, может ли Польша сделать это преградой для Украины на пути в Европейский Союз.

Каковы причины Волынской трагедии?

Историк Павел Гай-Нижник отмечает, что говоря о Волынской трагедии, надо учитывать, почему вообще такое могло произойти. Почему возник украинский “терроризм” и украинское национально-освободительное движение?

— Наши партнеры, друзья, соседи иногда забывают, что согласно Сен-Жерменскому договору, они должны были предоставить на территории Польши украинской общине автономию, в частности политическую и культурную. Это было проигнорировано. Затем проводилась политика санации и пацификации. Плюс религиозный террор по окатоличиванию, не агитационному, а силовому со сжиганием церквей. Соответственно, возникла почва для различных украинских молодежных организаций, которые не хотели этого терпеть и оказывали сопротивление. Так возникли ОУН-революционная и многие другие организации, — говорит историк.

Он отмечает, что Волынская трагедия — это только следствие всех этих событий. Кроме того, нет ни одного приказа Украинской повстанческой армии, его руководства, его главнокомандующего о каких-либо репрессиях или истреблении польского населения.

На этой же территории действовали в переодетых формах с одной стороны — немцы, а с другой — советские партизаны, то есть подпольные отряды НКВД. Все это спровоцировало цепную реакцию взаимной мести.

— При этом никакого отношения командования УПА к этому нет. Другое дело, что были отдельные инциденты, где историки знают фамилии и виновников. Поэтому Волынская трагедия — не резня украинцев против поляков, как показывают наши польские соседи. Это конфликт, провоцированный немецкими властями и российско-советским подпольем к тому, чтобы столкнуть два народа под предлогом предыдущих противоречий, — указывает Гай-Нижник.

Историк добавляет, что есть известные факты о том, что польская полиция, прислужники гестапо, которым служили этнические поляки, имели вооружение и право расстреливать украинцев. Соответственно, шла акция возмездия.

— Потом эти акции возмездия приобрели большой расчет и объем, но никогда УПА не говорила об истреблении польского населения. Это все советские нарративы, и те, кто распространяют в Польше, и в частности в Украине информацию об этом, во-первых, врут, а во-вторых, работают на Россию, чтобы разбить западный цивилизационный фронт и для дискредитации украинцев и поляков в глазах друг друга.

Он добавляет: Настоящие ученые доказали, что все это была интерпретация и подставные вещи, из-за которых возникали определенные конфликты, когда переодетые советские подпольщики приходили истребляли польское село в форме УПА, соответственно, Армия Крайова делала возмездную акцию, и так возникали определенные конфликты.

Между украинским и польским национально-освободительными подпольями были несколько вариантов переговоров в 1943, 1942 годах и ранее. Историк говорит, что это означает, что те, кто действительно боролись, знали тогда, кто провоцирует эти межэтнические столкновения.

— Надо сказать, что в конце концов Волынь — это этноисторическая украинская земля, которая была оккупирована Польшей, а другая часть — советскими войсками и властями СССР. Украинцы вели оправданную исторически, в частности с точки зрения современного международного права, национально-освободительную борьбу, — отмечает он.

Почему в Польше редко вспоминают этнические чистки украинцев, в частности Армией Крайовой?

— Польский истеблишмент, особенно политический, “торгует смертями” — это наиболее низменный способ популярности среди избирателей и плебса. Были этнические чистки, также созданные Армией Крайовой, и не только ими, но и польскими шуцманами, этническими поляками, которым давали оружие немцы. Это бывшие землевладельцы, а также криминальные элементы, которые часто выдавали себя за Армию Крайову, но Армия Крайова также совершала преступления.

Историк отмечает, что польский политический истеблишмент спекулирует, называя всех украинцев резунами, олицетворяя это в Украинской повстанческой армии, и трансформируя эти рецидивы прошлого в настоящее. Это безответственно и означает, что те, кто это делает, работают на российскую кремлевскую пропаганду.

Когда определенный отряд, где есть фамилия, в том числе и польский, может быть и украинский, совершил какое-то преступление, надо называть отряд и ответственных.

Какой период охватывает Волынская трагедия?

— Наибольший всплеск противостояния на территории Волыни четырехстороннего — польского, украинского, советского и немецкого, где советы и немцы играли за кулисами и провоцировали это, приходится на 1943 год. Это самый большой апогей этого, где прекрасные манипуляторы хорошо спекулировали не только далеким прошлым, но и недавним, — говорит Гай-Нижник.

До сих пор нет окончательных цифр жертв ни с украинской, ни с польской стороны, но очень большие спекуляции с этой стороны политические. Поэтому в общественно-политическом контексте важно отдать эту тему на роспись академическим ученым-историкам, считает он.

Большие соседние народы всегда имели тяжелые отношения и трения. Мы знаем о столетних войнах, войнах немецкой Пруссии с Францией, англо-французском противостоянии. Но это не мешает сегодня быть этим странам союзниками.

Как украинцам относиться к Волынской трагедии?

— Как к трагедии украинского народа, который подвергся репрессиям и истреблению со стороны польских оккупантов, поскольку это украинская историческая и этническая территория, которая была оккупирована. Эти репрессии и уничтожение были обусловлены и подогреты советским подпольем и немецкой оккупационной властью.

Мы знаем лишь одно: все жертвы с украинской стороны Волынской трагедии являются украинскими гражданами без де-юре гражданства, но являются этническими украинцами. Одни из них принимали участие в национально-освободительной борьбе, а другие были сторонниками украинской государственности, а также были братьями, сестрами и детьми нашего народа.

Поэтому все они нуждаются в почитании, наших свечах и памяти, и самое главное, мы никогда не отдадим нашу честь и достоинство на политическую конъюнктуру настоящего. Это наша земля, наши люди, и невинно убиенные нуждаются в почитании, а герои, которые защищали этих невинно убитых, должны получить наше поклонение и славу, отмечает Гай-Нижник.

Может ли Польша сделать тему Волынской трагедии преградой для Украины на пути в ЕС

Политолог Игорь Рейтерович не считает, что вопрос Волынской трагедии может стать глобальной преградой для интеграции Украины в ЕС. Он отметил, что ни разу во время расширения Евросоюза, когда присоединялись новые члены, исторические вопросы не выносились вообще как предмет рассмотрения для интеграции.

— В Евросоюзе есть множество стран, которые веками воевали друг с другом до времени создания ЕС. То есть эти вопросы больше межгосударственного такого значения. И они должны решаться, прежде всего, с помощью профессиональных историков и возможно представителей профильных ведомств или министерств.

В этом случае в Польше и Украине есть институты национальной памяти и мне кажется, что они могут этим заниматься. Это заявление оно больше политического характера, поскольку и предыдущая власть и предыдущие представители нынешней власти они время от времени любят спекулировать на этой теме и вспоминать о Волынской трагедии, — считает политолог.

При этом, он отмечает, что Волынскую трагедию поляки подают исключительно со своей точки зрения, что они вообще не имеют к этому отношения. Рейтерович считает, что этот вопрос вряд ли этот вопрос будет вынесен на какое-то серьезное обсуждение именно в контексте нашей интеграции, поскольку здесь есть еще один важный момент.

Он указывает на то, что на тот момент, такого государства как Украина не существовало, и те территории не относились в конкретный период к территории Украины, даже к территории УССР.

Предъявлять какие-то претензии Украине за те преступления в трактовке поляков, которые были раньше, просто не получится с формально-юридической точки зрения. Вопрос вообще налаживания взаимоотношений между странами по вопросам общей исторической политики и памяти, они могут иметь место. Но я не думаю, что поляки сделают это какой-то центральной темой, потому что она бесперспективна, учитывая те правила, которые действуют в ЕС.

То есть они не смогут это выдвигать как претензию. Я думаю, что польские аграрии нам гораздо больше крови попьют, чем политики, которые спекулируют на вопросе истории, — добавил он.

— Почему тема Волыни поднимается в правительстве Туска, хотя подобные нарративы больше присущи ПиС? Чем это можно объяснить?

— Это специфический, во-первых, министр. Он и раньше отличался достаточно контраверсионными заявлениями. Он, кстати, не сказал, как должны эти вопросы решить. Он сказал: “Нам надо решить этот вопрос”. Как? Это не было озвучено. Это может быть его личная точка зрения, поскольку для него вопрос этот важный и он его выносит на какое-то обсуждение или упоминает.

— И здесь есть элемент электоральный. Он понимает, что часть польского общества очень однобоко воспринимает эту историю. Им же никто не рассказывает о преступлениях, которые совершали, например, армия Крайова в отношении украинцев, или операцию Висла, когда украинцев переселяли и это делали, в частности польские военные. И никто не говорит о том, что Польша тогда была официально государством, которое может нести за это ответственность на государственном уровне.

Поэтому это в большей степени — это заявление отдельного министра, который таким образом получает себе определенные баллы, привлекает внимание и где-то на будущее закрепляет какую-то тему, которая крайне однозначно воспринимается польским обществом, но неоднозначно воспринимается Украиной.

— Выгодно ли с политической точки зрения на фоне риторики из Варшавы противопоставлять в ответ преступления поляков, в частности против украинцев в Сагрыне?

— Украине не надо вообще реагировать на такие моменты по принципу “сам дурак”. Что вы нас обвиняете в геноциде здесь, а мы вас обвиняем там. Украина еще во времена Ющенко, мне кажется, нашла просто идеальную формулу для решения всех спорных вопросов.

Когда Ющенко вместе с президентом Польши Квасьневским открывали польский сектор Орлят на львовском кладбище, то тогда была применена очень хорошая формула. Украинские представители церквей ее поддержали: Что мы извиняемся и прощаем. То есть, мы понимаем, была сложная тогда ситуации и можно друг друга обвинять, но лучше поставить точку и двигаться дальше. Поэтому для нас это пожалуй, наиболее оптимальная позиция.

— Если такие заявления будут звучать уже на уровне польской власти, а не одного министра, то нам надо сразу говорить, что это вопрос истории: Давайте переносить это на исторические комиссии, дискуссии и тому подобное. Если речь идет о почтении памяти погибших в тех событиях, то Украина всегда радостно шла на встречу, открывала кладбища, давала разрешение на эксгумацию, поиски этих людей и тому подобное. Поляки, кстати, этого не делали, и это важный момент.

Поэтому, сейчас никакой реакции на это не должно быть, потому что это же не обвинение или претензия в сторону Украины, а просто отдельное мнение министра. Если оно будет подниматься на более серьезном уровне, то тогда нам надо будет разработать стратегию. У нас есть Институт национальной памяти, он должен в этом ключевую роль занимать и думать, как из этой ситуации выйти.